Анахита вновь встретились взглядами. В этом взгляде была заключена вся недосказанность их танца. Они оба знали, что этот вечер, этот момент был не только физическим соприкосновением, но и чем-то гораздо более глубоким. Тихий аплодисмент раздался со стороны гостей, но всё это казалось второстепенным по сравнению с тем, что произошло между ними.

Таким образом, вечер в императорском замке завершился на ноте волшебства и загадки. Словно каждый гость уходил с этого бала не только с впечатлениями от зрелища, но и с ощущением, что именно в этом зале, под светом хрустальных люстр, было открыто что-то большее, чем просто праздник.

Часть VI. Высшие хранители. I. Свадебный переполох

Анахита проснулась на рассвете, когда первые лучи Остелора робко проникали сквозь тяжёлые бархатные занавеси, что укрывали окна её комнаты в императорском замке. Вчерашний бал, полный торжественности и блеска, оставил по себе лишь тягостное ощущение пустоты. Она долго не могла заснуть, мысленно возвращаясь к встречам и взглядам, к звукам музыки и невысказанным словам, что остались скрытыми за масками учтивости.

Теперь же, в этом тихом утре, когда коридоры замка были ещё погружены в дремоту, Анахита ощущала себя одинокой среди каменных стен. Её лёгкие шаги едва касались мраморного пола, а шлейф платья, ещё хранящий аромат розовой воды, нежно шуршал, напоминая ей о ночи, когда она едва сдерживала свои чувства, наблюдая за Тристаном и Аннабель. Всё казалось настолько эфемерным и далеким, как сон, который хочется забыть, но не получается.

Блуждая по коридору, она неожиданно остановилась перед одной из дверей. Сердце дрогнуло, когда она узнала покои Тристана. Рука сама потянулась к ручке, и она медленно вошла внутрь. Здесь всё было на удивление спокойно: мягкий свет золотил изгибы мебели, а свежий воздух, проникший через полуоткрытое окно, наполнял комнату прохладой.

Около камина, на столике, лежал небольшой конверт. Он сразу привлёк внимание Анахиты. Дрожащими пальцами она раскрыла его и вытащила сложенный листок бумаги. Почерк Аннабель был изящным, каждый завиток букв казался тщательно продуманным, как и её улыбка на вчерашнем балу. В каждой строчке звучала любовь, в каждом слове — нежность и преданность.

"Мой дорогой Тристан, ты — свет моей жизни, и я не могу дождаться дня, когда смогу назвать тебя своим мужем…", — так начиналось письмо, и Анахита не смогла дочитать до конца.

Горечь и ревность, словно острые кинжалы, впились в её сердце. Казалось, мир сжался до размеров этого листа бумаги, а все её чувства, так тщательно скрываемые, вспыхнули с новой силой. Она почувствовала, как по щекам медленно катятся слёзы, хотя она и не осознавала, что плачет. Её любовь, такая глубокая и настоящая, казалась в этот момент ничем — всего лишь тенью на фоне яркого света, что озарял Аннабель и Тристана.

Её глаза застилала пелена отчаяния. Ей хотелось разорвать это письмо, уничтожить его, как будто это могло стереть всю боль, но она не могла заставить себя сделать это. Она аккуратно сложила его обратно и вернула на место. Вся комната теперь казалась чужой, пропитанной чужим счастьем, от которого её душа кричала в бессильной зависти.

Тристан, не ожидая увидеть кого-то в своих покоях, медленно вошёл в комнату. Его взгляд скользнул по привычным деталям интерьера, пока он не заметил Анахиту. Она стояла у стола, сжимая в руках письмо. Её спина была напряжена, а плечи чуть поникли, как будто вес мира внезапно обрушился на них.

Он замер, чувствуя, как его сердце сжалось от осознания того, что она нашла письмо. Казалось, между ними повисла тишина, такая плотная, что её можно было разрезать ножом.

— Анахита… — его голос прозвучал едва слышно, словно эхо далёкого сна.

Она медленно обернулась, и в её глазах он увидел то, что так старался избегать — боль, смешанную с глубокой тоской. Она не сказала ни слова, но это молчание кричало громче любых упрёков.

Тристан шагнул вперёд, чувствуя, как его сердце бьётся быстрее. Ему казалось, что он теряет её, хотя они и так давно уже не принадлежали друг другу.

Он не мог вынести её взгляда. Её слёзы, которые она сдерживала, пронзали его сердце.

— Я никогда не забывал, — его голос дрогнул, — Но ты выходишь замуж, и я… я женюсь на Аннабель.

— А зачем ты женишься на ней, Тристан? Ради любви? Или потому что так надо? — её вопросы звучали как удары плетью.

— Потому что так надо, — он произнёс это едва слышно, словно признавался в самом тяжком грехе, — Но и ради неё. Я хочу дать ей ту жизнь, которую не смог дать тебе.

Анахита посмотрела на него, и в её глазах появилась боль, смешанная с горечью. Тристан сделал шаг ближе, протянув руку, как будто хотел её утешить, но она отступила.

— Я хотел… я хотел, чтобы мы могли быть вместе, Анахита.

Анахита не смогла сказать ни слова, так как считала, что не имеет права его отчитывать.

Когда Анахита уже собиралась покинуть комнату, её взгляд случайно упал на угол стола, где под серебряной печаткой лежал ещё один конверт. Тристан не заметил его раньше, когда пытался оправдаться. Что-то внутри неё заставило остановиться и взять его в руки. Сердце её билось так сильно, что она почти не слышала ничего вокруг.

Трепещущими пальцами она разорвала печатку и развернула листок. Почерк Тристана был аккуратен, но в нём чувствовалась неуверенность, словно каждое слово он подбирал с трудом, стараясь не сделать ошибки.

"Дорогая Аннабель,

Твои слова тронули меня. Ты права, наш союз принесёт мир и стабильность нашим семьям. Ты была всегда рядом, когда мне нужна была поддержка, и я благодарен тебе за это. Я понимаю, что мы стоим на пороге новой жизни, и я сделаю всё возможное, чтобы оправдать твои ожидания.

Я надеюсь, что ты найдёшь в этом браке спокойствие и уверенность, что мы сможем построить вместе будущее, полное уважения и дружбы. Я обещаю тебе верность и преданность, как того требует наш долг.

Твой Тристан."

Письмо не было подписано. Казалось, он ещё раздумывал над тем, стоит ли отправлять его, а может быть, просто не решился. Анахита внимательно перечитала каждую строчку, её пальцы дрожали, сжимая бумагу. В его словах не было той пылкой любви, которую он когда-то испытывал к ней. Это письмо было наполнено лишь холодным чувством долга, обязательства перед обществом, но не сердцем.

Она видела в каждом его слове отголосок разочарования, которое Тристан, возможно, даже сам не осознавал. Это письмо словно олицетворяло ту пропасть, что теперь пролегала между ними. Пропасть, которая