она повернулась, чтобы вернуться к группе, оставив Тристана стоять в тени деревьев, окружённого болью от осознания и горечью утраты. Сцена ревности и отчаяния оставила неизгладимый след в его душе, оставив его размышлять о том, что могло бы быть, если бы он увидел её истинные чувства и желания.

Под густыми деревьями леса, где свет пробивался сквозь листву, создавая узоры на земле, Тристан нервно выжидал, пока Тайвин не отделится от группы. Наблюдая за ним издалека, Тристан собрался с мыслями, его лицо было решительным и напряжённым. Он понимал, что разговор не может быть отложен, и его горечь и ревность требовали выхода.

Когда Тайвин, немного отойдя от основной группы, оказался на расстоянии, достаточном для личного разговора, Тристан, не теряя времени, направился к нему. Его шаги были уверенными, хотя в глубине души он боролся с нарастающей яростью. Он подбежал к двоюродному брату, держа свою внутреннюю напряженность под контролем.

— Тайвин! — голос Тристана прозвучал резко, пробивая тишину леса.

Он остановился перед ним, его взгляд был пронизан вызовом и недовольством.

— Нам нужно поговорить.

Тайвин, увидев приближающегося Тристана, остановился и медленно повернулся, его лицо выражало спокойное любопытство.

— Что случилось, Тристан? Ты выглядишь взволнованным.

Тристан не стал тянуть, его тон был прямым и отчётливым. — Ты понимаешь, что происходит? Ты врываешься в мою жизнь и пытаешься забрать её, как будто наши с ней чувства ничего не значат. Ты знаешь, как трудно было мне справиться с моими собственными эмоциями, а теперь ты хочешь просто увести её от меня?

Тайвин приподнял бровь, его выражение оставалось спокойным, хотя в глазах пробежала тень удивления.

— Ты и сам знаешь, что она свободная хранительница. Ты оставил её, когда она нуждалась в тебе, и теперь, когда я проявил интерес, ты пытаешься выставить меня виноватым?

Тристан сделал шаг ближе, его голос становился всё более напряжённым.

— Ты не понимаешь, что произошло. Я был в замешательстве, но это не значит, что мои чувства к ней исчезли. Она стала частью моей жизни, и теперь ты вмешиваешься в этот процесс, как будто ничего не было.

Двоюродный брат Тристана по линии матери, сохраняя спокойствие, ответил с лёгким насмешливым оттенком.

— Ты говоришь о чувствах, но факты таковы, что она сейчас свободна. Теперь ты должен смириться с тем, что она сделала свой выбор. Я вижу в ней то, что она может предложить, и если ты не смог удержать её, это не моя вина.

Тристан в отчаянии взглянул на него, его голос дрожал от гнева и разочарования.

— Я был готов сделать всё для неё, но ты вмешался в момент моей слабости. Откажись от этого брака, иначе я не стану бездействовать.

Тайвин, видя нарастающую агрессию, тихо добавил.

— Слушай, Тристан, ты должен смириться с тем, что произошло. Если бы ты действительно ценил её, ты бы нашёл способ быть с ней, несмотря на все преграды. Я просто следую своим путем.

Тристан, осознавая, что их разговор уходит в тупик, сделал шаг к нему и выдохнул, его плечи немного опустились от внутреннего напряжения. Ссора между ними накалялась, и в этот момент, когда казалось, что напряжение достигло своего пика, к ним подошла Анахита. Она двигалась грациозно, её присутствие было как освежающий ветер среди бурь, словно предвестник перемен.

Анахита остановилась между ними, её взгляд был решительным и спокойным.

— Прекратите, — произнесла она, её голос был мягким, но полным авторитета, — Неважно, кто прав или кто виноват, важно то, что я сама теперь должна принять решение.

Тайвин, ощущая неприязнь к бессмысленной ссоре, но всё ещё полон своего замысла, повёл себя сдержанно и согласился, но с лёгкой горечью в голосе.

— Ты права, но это не меняет того, что я чувствую.

Анахита, не ожидая ответа, потянула Тайвина за собой, её действия были уверенными и решительными.

— Давай, Тайвин, нам нужно поговорить в другом месте. Это не место для таких разговоров.

Тайвин посмотрел на Тристана с последним взглядом презрения и последовал за Анахитой, оставляя его одного. Вскоре Тристан остался один, поглощённый размышлениями о том, как события развивались и что он мог бы изменить. В лесу осталась лишь тишина, заполненная эхом их недавних споров, а девушка, чувствуя, что её жизнь всё ещё полна неразрешённых вопросов, продолжала своё пребывание среди друзей.

IX. Церемония посвящения

Церемония посвящения развернулась в великолепном амфитеатре, вырезанном в скалах древнего леса, где свет лучей нежно пробивался сквозь густые листву и лианы, окутывая всё в мистический полумрак. На этом волшебном фоне развернулась сцена, которая была оформлена с изысканной детальностью.

В центре стояли четыре величественных пьедестала, украшенных цветами и драгоценными камнями, излучающими мягкий свет. Каждый пьедестал был покрыт белоснежным бархатом, излучающим тонкий переливчатый свет, и был окружён волшебными огнями, которые танцевали и мерцали, создавая иллюзию звёздного дождя. Вокруг них располагались колонны из мрамора с резными изображениями мифических существ, окружённых магическим сиянием.

Небо над амфитеатром было занято величественными драконами, медленно кружившими в воздухе. Их чешуя переливалась всеми цветами радуги, и их дыхание, как лава, озаряло небесные просторы. Летающие эльфы, с крыльями, сверкающими, как прозрачное стекло, порхали вокруг, разбрасывая искры волшебства, которые падали на землю, создавая ауру магической феерии.

Внешние границы церемонии были окаймлены величественными магическими огнями, которые светились в ритме колокольного звона. Каждый звук создал чарующую мелодию, которая, казалось, завораживала присутствующих и связывала их в единое целое.

Фэй, Дэвид, Тристан и Анахита стояли у своих пьедесталов, каждый в роскошном наряде, переполненном символикой их новых ролей. Фэй, в одежде, переливающейся как лунный свет, выглядела спокойной и уверенной. Дэвид, одетый в элегантное одеяние с драгоценными вставками, излучал ауру силы и достоинства. Тристан и Анахита, находящиеся по разные стороны, были в своей лучшей одежде, каждая деталь которой подчеркивала их статус и важность момента.

Маги, одетые в длинные, яркие мантии, стояли по бокам, готовые произнести заклинания, которые должны были благословить и провести церемонию. Их жезлы и посохи светились мягким светом, смешивающимся с магией окружающего пространства.

Напряжение между Тристаном и Анахитой было ощутимо, как невидимая волна, пронизывающая всё пространство. Анахита, стоя с чувством достоинства и независимости, и Тристан, с выражением, в котором смешивались обида и решимость, не могли скрыть своего внутреннего конфликта.

Когда церемония началась, Анахита и Тристан, проходя мимо друг друга, избегали зрительного контакта. Анахита, в её великолепной мантилии, испускала ауру спокойствия, но её глаза время от времени фиксировались на Тристане с нотками настороженности и отстранённости. Она пыталась сосредоточиться на магическом ритуале, который требовал её полного