и отправил цилиндр назад. Почти сразу же раздались громкие хлопки, и тоннель почти заволокло густым белым дымом. Он не имел запаха, не ел глаза, и дышать в этой белой пелене можно было вполне свободно. Но был он таким густым, что я не видел теперь не только синих солдат, но и Загайнова, только что бывшего рядом.

Сашка же продолжал действовать. Я почувствовал, как он дергает меня за руку: ложись! Не раздумывая, я упал на бетонный пол. А мой товарищ как-то странно дернулся и рухнул рядом со мной. Попасть в него не могли, стрельба еще не начиналась. Значит, что-то опять метнул в противника.

И действительно, позади нас громыхнуло с пламенем и мелкими осколками, застучавшими по стенам тоннеля.

Вот тут-то стрельба и началась. У тех, кто был с автоматами, не выдержали нервы, и они принялись изо всех сил палить в белую пелену, окружавшую их. Палили-то в дым, а попадали в своих товарищей — мы ведь лежали на полу! Ну, Сашка! Ну, стратег! Жалко только, что у тех, которые были впереди, не имелось оружия, а то бы они ответили.

Неслабое оружие было у подземной гвардии. Палили, как из шланга водой поливали. Или это закрытое пространство тоннеля так резонировало на стрельбу изо всех стволов? Грохот стоял умопомрачительный, патронов клоны не жалели. Да уж, хороших солдатиков наделал Баркаев! Могли бы и сообразить, что на двоих чужаков расходуют слишком много боеприпасов.

Лампочки давно потухли, разбитые пулями. Пару раз я, прижавшийся к стене, получил чувствительные удары в бок — видимо, пули срикошетили, попали в кевлар — и лежал, прикрыв незащищенную голову руками. Оставалось уповать только на то, что эти придурки с автоматами ведут огонь где-то на уровне груди и живота и стволы вниз, на пол, не опускают.

Загайнов куда-то исчез. Вероятно, прижался к противоположной стене и, как и я ожидает, пока огонь стихнет. Насколько я понимал, дым и не думал рассеиваться. Хорошие гранаты придумали немцы, и, слава богу, что нас снабдили ими. Вот только я не мог поучаствовать в этой развеселой вечеринке. Не из пистолета же палить! Патроны потом пригодятся, когда можно будет видеть, в кого стрелять.

Палить стали реже. Возможно, боеприпасы были на исходе. Тут в темноте меня толкнули в плечо, и голос Сашки прошипел в ухо:

— Блин, еле тебя нашел! Держи! И давай ползком вперед двигаться, пока дым не развеялся. Да там, наверное, никого уже в живых не осталось.

В руки мне ткнулось что-то железное. Ай, молодец Сашка! Пока я тут от пуль к стене жался, он сползал к нападавшим и добыл «на вражеской территории» трофейное оружие. Очень кстати. Только вот разобраться бы, где здесь что нажимается, а то ведь не видно ни черта…

Действительно, пора было, используя дымовое прикрытие, воспользоваться моментом и прорваться через живой заслон. Если, конечно, было через кого прорываться. Тут Загайнов прав. При такой-то плотности огня…

И мы поползли. Локоть к локтю. Хотя пальба значительно утихла, все же короткие очереди, патрона на три, изредка раздавались. Во время огневого шквала крики раненых и умирающих тонули в грохоте выстрелов, а сейчас, в перерыве между очередями, не слышно было даже стонов. Судя по всему, безоружный отряд клонов был полностью уничтожен. И нам следовало поторопиться, не дожидаясь, пока стрелявшие придут в себя и организуют погоню.

Потом мы натолкнулись на первые тела, еще теплые, живые только несколько минут назад. Их было очень много. Пожалуй, без автоматной поддержки клонов, мы вдвоем не смогли бы прорваться сквозь такую толпу…

Мы карабкались и карабкались по трупам, спотыкаясь, падая, попадая ладонями в лужи теплой крови. Хорошо хоть было темно. Зрелище это наверняка вызвало бы очень неприятные ощущения. А сейчас нужно было просто не думать о том, через что мы перебирались.

Стрельба позади нас стихла окончательно. Может быть, клоны поняли, что натворили, а может, просто патроны кончились. Но передышка могла быть только временной. Во-первых, после ураганного огня все баркаевское подземелье наверняка всполошилось, а во-вторых, «солдатики» с автоматами и впрямь могли опомниться, перезарядить оружие и кинуться в погоню.

Я понимал, что действуем мы, как завзятые авантюристы, причем такие, у которых башню окончательно снесло. Путь назад был нам перекрыт, генеральский сынок сидел под тюками с одеждой и был отсечен от нас плотной стеной «синих». Оставалось только двигаться вперед и надеяться, что выход найдется сам собой. Слабая, конечно, надежда, но что делать?

Загайнов был того же мнения. После краткого обмена мнениями: «Ну?» — «А хрен его знает!» — «Искать будем?» — «Есть другие предложения?» — «И не сбежишь ведь…» — «То-то и оно…» — было решено поиски продолжать. Я припомнил свой воображаемый маршрут, Сашка сопоставил его со схемой эвакуации, и мы двинулись.

Светильники на потолке, разбитые шальными пулями, кончились, мы вступили на освещенную территорию. Видок у нас был еще тот. Разорванные синие комбинезоны, все в темных пятнах, перепачканные в крови руки и лица. Выскочи сейчас из-за угла какой-нибудь неосведомленный гражданин, точно бы в обморок свалился. Мы, оглядев друг друга, вполголоса (шуметь не хотелось) посмеялись, но местную униформу снимать не стали. Издалека и не заметишь, что она пришла в негодность…

По всему выходило, что идти нам оставалось совсем немного. Пара поворотов — и все. Тем не менее ломиться со всех ног не стоило. Затравленными волками мы себя не чувствовали, но все окружавшее нас буквально дышало опасностью. Поэтому, прижавшись к стенам, мы продвигались вперед с готовым к бою оружием. При свете я осмотрел трофейный автомат. Ну и что тут такого нового? Практически наш «калашников», только китайского производства. Вспомнилась даже модель, видел в каком-то справочнике: «Тип 56 SS». То же, что и у нас, только приклада нет. Вот ведь, порох изобрели, а до хорошего оружия не додумались в Поднебесной… Значит, никаких проблем у нас с оружием не будет. Не считая, конечно, боеприпасов… Отстегнул магазин, проверил наличие патронов. Примерно десятка не хватало — успел бывший хозяин пальнуть в дыму. Ладно, дареному коню… то есть, конечно, оружию, в магазин не заглядывают. Может быть, где-нибудь и подхарчимся…

Итак, мы шли вперед. Беспокоил меня в том, что я видел в трансе, цвет звездочки, обозначавшей Лену. Вернее, его переменчивость. То красный, то синий. Что-то это должно было обозначать. Но вот что именно?

Сашка поднял руку с ладонью, сжатой в кулак. Я замер. Он осторожно выглянул за очередной поворот и утвердительно кивнул мне. Похоже