— Был игрок, и нет игрока-а-а. — довольно пропел Локи поглотив очередной камушек. — Понравилось, Самойлов, чужими руками жар загребать?

— Это было круто! — я развалился на кровати и мечтательно глядел в потолок. — Когда стану богатым и уважаемым человеком — найму такого мага. Он мне будет усыплять игроков, а ты в это время уничтожать их алтари.

— Ты сначала стань богатым. Да и такая халява нечасто будет попадаться. Но вообще, я бы не хотел оказаться на месте этого Ловкача. Там его бог-куратор сейчас на заднице волосы рвет. Они в первую тысячу входили и в прямом бою порвали бы нас на лоскуты.

— Ну не порвали же? — ухмыльнулся я, — А теперь, дорогой Локи, признавайся: три трофейных алтаря позволяют скрыть с карты свой собственный? Я прав? Интересно, на какой срок?

— Вот будет у тебя три алтаря, тогда и поговорим, Самойлов. Лучше думай, что нам делать дальше.

Я снова начал размышлять о судьбе Бориса. Жалко мне его, очень жалко. А вообще нужно подумать и о себе тоже. Ведь мне теперь придется только личиной Акакия жить. Антоновская рожа висит на каждом столбе, и каким бы я был неприметным, но рассчитывать на то, что меня однажды не узнают — глупо.

Может бросить все, да переехать в другое королевство? Но я сам не хочу, да и освоился я тут, более-менее. Можно, конечно, Антона постоянно гримировать, да только это не выход. Полиция и стража будут тянуть любого похожего на меня, и когда-нибудь все это дело раскроется, тем более род моей деятельности предполагает свечение мордой на публике.

Хм… А если самому обрубить все концы? Если опасного преступника убьют, то все постепенно успокоятся и забудут о нем. Поживу временно честным аристократом, со свингерами потусуюсь, типографию у Полухина куплю, ну или сам новую организую — денег должно хватить.

Есть конечно и минусы. Придется потратить на воскрешение целых десять дней своей жизни, но что я в итоге теряю? Да, пропущу встречу с Асей, но если Ангелина туда придет, они встретятся и без меня, а если нет — то я там буду лишний. Жалко девчушку, но задница Акакия мне ближе и роднее.

Зато опять же, плюсы: барон избавится от ожогов и пристального внимания полиции, Антона постепенно забудут и перестанут искать, да и я, наконец-то узнаю, как происходит это чертово воскрешение. А еще можно использовать эту ситуацию и отмыть бабки, что немаловажно!

— И как ты это хочешь организовать? Публичное харакири себе сделаешь на дворцовой площади?

— Не, Локи. Нужно, чтобы меня шлепнули и отдали тело властям. Сам я к ним живым не пойду — чего доброго схватят и допросят с магами-менталистами, еще и золото мое выкопают. А с трупа спроса нет. Я убиваю кучу зайцев одним выстрелом. Об Антоне забудут и дело закроют.

— Думаешь легко найти того, кто согласиться убить человека, пускай законно и за деньги. Я у тебя таких знакомых не припомню. Асю попросишь?

— Думаю я знаю, кого на это дело подрядить. Заодно и о судьбе Баклажана поспрашиваю.

— С корешем его бухать собрался?

— Ага. С Николаем. Не самый продуманный вариант, но действовать нужно сейчас, а дальше по ситуации посмотрим.

Я решительно поднялся с кровати и покинул комнату.

Николая, как я и ожидал, нашел в таверне «Купеческая». Тот сидел за столом в полном одиночестве и накачивался пивом, разглядывая лежащий перед ним портрет Антона.

— Ну, сука, ну пророк! А я, придурок, сам друга благословил, думал у них все по-честному.

— Свободно? Присяду? — я водрузил перед ним две здоровые кружки и сел напротив, поигрывая своим новеньким медальоном.

— Ты кто такой? — он посмотрел на меня пьяным взглядом, потом заметил аристократическую примочку и спохватился. — Ой, п-простите господин, не признал. Не часто сюда ваша братия заглядывает.

— Да вот, проходил мимо, решил что пивка выпить не помешает.

— Это вы п-правильно решили. — он поерзал на месте, вожделенно поглядывая на любимый сорт пива в чужом стакане.

— Угощайтесь. — я придвинул ему кружку, а сам пригубил вторую. — Что-то на вас лица нет.

— Да разве же вы не слышали, господин, что на центральном рынке п-приключилось? — он благодарно взял в руки бокал и сделал большой глоток.

— Слышал. Вроде как мошенники полгорода обманули.

— Ну так вот самый главный урод сбежал, — он тыкнул пальцем в листовку, — А товарища моего, Бориса, п-поймали и все на него свесили. И ведь светит п-парнишке каторга, а настоящий преступник гуляет на свободе. Да только вот не доказать никак. Борис уже и так, и сяк п-полицейским рассказывал, что охмурил его этот чернокнижник, да его волей и сознанием завладел.

— А вы тоже считаете, что ваш друг не виноват?

— Конечно! — воспрял Николай, — Я же с этим п-пророком вот как с вами сидел на этом же самом месте. И показывал мне он чудеса, такие, что обычный человек и знать не может. Эх, знал бы тогда, чем все обернется… А друга своего я с детства знаю! Он бы никогда в дела мутные не п-полез. Парень отчета в своих действия не отдавал — дурман в голове был. Точно говорю.

— Ты смотри-ка, Баклажан не раскололся!

— И это хорошо, Локи. Если бы сознался — хана. А раз так, то думаю я попутно смогу и его вытащить. Но деньги не отдам. Будет ему уроком на всю жизнь.

— И как ты это делать собрался?

— Увидишь.

— А вы сами это пройдоху поймать не пытались? — я снова сделал небольшой глоток.

— Да где же его искать теперь-то! Уже поди и из города ушел. — грустно ответил стражник. — Умение у него есть внезапно исчезать. Такого надо сразу валить наглухо. За его башку три тыщи, между прочим, дают!

— Говорят, преступники всегда возвращаются на место преступления. Он мог что-то забыть на рынке впопыхах, а когда все будут спать, попытается вернуться.

Николай поднял на меня ошалевшие глаза и громко отрыгнул от неожиданности.