«Ты, пожалуй, права», – неохотно признал я.

– Ну я нашла два камня кремния и извлекла немного искр над кучей сухих иголок, собранных в округе. К дуплу сосны, в котором жили пчелы, поднялся ароматный и успокаивающий дым с запахом эфирных масел. Пчелы перестали суетиться, а некоторые даже задремали. Мне удалось без риска забрать соты с медом. Как замечательно, что я прочитала об этом в семейной библиотеке!

Мед не дал долгожданного насыщения, однако немного подавил голод.

– Ну почему я не могу создать вам обед? – насупилась Мэй, потирая лапкой свою узкую мордочку.

Я задумался. У Джерри С. С. Мортира лисицы-кицунэ в действительности были совсем не всемогущими. Мэй, конечно, могла наколдовать понарошечной еды, которая была на вкус как воздух, хотя выглядела бы очень натуралистично. Наверно, писатель задумал этих прекрасных созданий всего лишь великими иллюзионистами. Если мы вдруг перестанем верить в одержимую лодку, то она тут же исчезнет. Если Мэй вдруг решит, что на самом деле она не может лечить, моя заживленная рука станет обратно прокусанной. Мне стало очень больно от понимания того, насколько по-настоящему хрупко и уязвимо ее тело. Кицунэ не могут себя лечить, и я не смогу помочь Мэй, если кто-то ее ранит. В дополненном издании Джерри С. С. Мортир говорил о легендарных волшебных лисах прошлого, которые обретали бессмертие и неуязвимость, но облекал свой рассказ скорее в красивую сказку.

Красивую сказку… Я оглянулся через плечо. В лесу стало значительно темнее, несмотря на непозволительно раннее для прихода вечера время. Туман незаметно приполз на дымчатом брюхе, принеся с собой легкую синеву. Серебристо-голубые завихрения ткали воздух белыми кружевами. Однажды меня пригласили сняться в небольшом эпизоде масштабного художественного фильма о Рюрике. На меня вышли через клуб реконструкции: многие ребята, с которыми я ездил на средневековые фестивали в Выборг, уже успели засветиться на съемочной площадке, и режиссер искал новые лица среди тех, кто уверенно и правильно держит меч. Мне доверили роль одного из главнокомандующих князя, который смело бросается в бой на подходе к Новгороду, сражаясь против организатора смуты – Вадима Храброго. Сцена снималась в лесу под Петербургом, где возвели очень натуралистичные деревянные постройки. По замыслу режиссера, наша скромная братия под полотнищем флага должна была ринуться в освещенный солнцем лес. Но у болотных испарений и погоды был свой собственный сценарий, никак с режиссерскими планами не пересекающийся. Словно из дым-машины, на нас пополз очень художественный туман, будто сбежавший из фильмов по романам Стивена Кинга. Помню, мне тогда стало очень не по себе. В итоге на экране эпизод смотрелся очень эффектно, а вот размахивать мечом, не видя никого в полуметре от себя, было действительно жутковато. Но аренда оборудования и работа съемочной группы уже были оплачены, поэтому съемки никто откладывать не стал. В тот день лошадь сбросила из седла одного из всадников, приняв корягу за змею, а моего знакомого серьезно ранили в плечо копьем. Я поймал себя на мысли, что считаю резко возникающий туман признаком беды.

– Ребята, я что-то вижу! – сказала Шиа, поднимаясь с земли и выпрямляя спину.

– Это же огоньки. Подождите, их же ведь не было, когда мы останавливались на привал? – Мэй начала всматриваться в воздушную пелену.

Я насторожился еще больше. В сумраке леса, подрагивая и мерцая, возникали желтые светлячки, похожие на крупные фонарики с новогодней ели на Дворцовой площади. Откуда в книге С. С. Мортира могут появиться блуждающие огоньки? Писатель всегда был фанатом истории и фольклора восточных государств и не вдохновлялся европейскими преданиями и бытом. Кажется, фонарики, подвешенные в воздухе, первыми появились у кельтских народов – населения древней Британии. Естественно, ни к чему хорошему блуждающие огоньки никого и никогда не приводили…

– Шиа, Мэй, назад!

Зачарованные танцем огоньков, лисица и девушка двинулись в каком-то полугипнотическом сне в глубь леса. Я попытался перехватить Мэй за живот, но она легко вывернулась, отпихнув меня с возникшей из ниоткуда силой. Шиа, на пути которой я неожиданно вырос, толкнула в плечо небрежным движением ладони. Меня отбросило навзничь, на упругую землю, застеленную ковром из мягких сосновых иголок.

Шиа обернулась ко мне, взглядом умоляя последовать за ней. Я повторил попытку схватить девушку, а затем лису и снова оказался распростертым на земле. Огоньки, подвешенные в воздухе, приобретали вид вытянутых бестелесных фигур. Лес наполнился тихим шорохом, и я сперва решил, что схожу с ума. Когда шорох стал более отчетливым, я понял, что фигуры одновременно шелестят на разных языках, словно кто-то переворачивает страницы древних манускриптов. Может быть, мы забрели в лес самоубийц?

Мои спутницы больше не двигались: теперь очертания незамолкающих духов двигались к ним сами. Вспомнив, как однажды я не дал сбежать маминому коту Брюсику через окно на улицу, я поднялся на ноги и бесцеремонно дернул Мэй за хвост. Лисица повалилась на меня, и, когда раздался хлопок, похожий на звук распускающегося в небе фейерверка, я осознал, что не успел помочь Шии. Покачивающиеся зловещие силуэты тоже исчезли.

Мне показалось, что я начал задыхаться, когда на меня накатила волна эмоций от Мэй – сначала оцепенение, потом осознание потери, а затем – океан тоски. Я набрал в легкие побольше воздуха, но дышать все равно смог с трудом. В животе эхом отдавалась пустота, которая окутала Мэй.

– Они убили Шию! Я нигде не чувствую ее! – завыла Мэй, к которой возвращался разум. – Эти огоньки, они звали меня с собой, и мне казалось, что уйти с ними – правильно! В моей жизни появился настоящий смысл, рядом с которым меркли все наши совместные планы… Я почти поддалась этим фантомам!

Сверхъестественные создания, вроде кицунэ, жили наполовину в мире душ, легко скользя по краю бытия и небытия. Если уж Мэй не может нащупать хотя бы частичку Шии, то это означает лишь одно – ее забрали в загробный мир.

В китайской мифологии, которой Джерри С. С. Мортир вдохновлялся, царство мертвых представляло из себя подземный лабиринт – Диюй, место, откуда обратно не возвращаются.

– Ты не виновата, – у меня в голове по-прежнему жужжали те неприятные, потусторонние голоса. – Мы должны получить аудиенцию у императора в память о Шии. Она бы этого хотела.

И хотя эта девушка всю дорогу порядком раздражала, я испытал неподдельное чувство утраты.

Глава 26

Иннокентий

Охранник тюрьмы «Кресты» Иннокентий зевнул на посту и моргнул ровно в 19:30. Когда он открыл глаза,