Шрифт:
Закладка:
— Сейчас же чего? Смотреть, как целые народы вымирают?
— Найдите в них надобность, господин министр, — ласково улыбнулся мне священнослужитель. — Измыслите применение их талантов. Докажите православным, что даже от лесного черного татарина польза может быть. Свин тот же — зело пахуч зверь, а и мясом богат и салом, и щетиною, и кожами. А то чада Божии, неразумные. С них тако же польза может быть.
— Какая?
— Изрядная, — подвел черту в разговоре отец Нил. — Иди уже. Устал я. Благословляю…
Нужно ли говорить, что туман в голове после беседы с этим стариком только сгустился. Что, едрешкин корень, должно было означать «найдите в них надобность»? Это же люди! Зачем нужны люди⁈
Ситуация с реальным положением инородцев в Сибири тоже не прояснилась. Что в селищах и стойбищах аборигенов происходило в действительности? Действительно ли их положение настолько бедственно, или ушлые князьки решили на горбе Империи в рай въехать?
— Так компаньон ваш, ваше высокопревосходительство, — почти не задумываясь, выдал справку Фризель. — Коммерции советник Цыбульский, Захарий Михайлович. Кому, как не ему ведомо, как инородцы поживают. Уж он-то по стойбищам немало поездил.
— А о религиозных их воззрениях, мне кто может поведать?
— Отец Аполлон, — припечатал Павел Иванович. — Законоучитель Томской городской гимназии. Он прежде при Алтайской Духовной миссии обретался…
— А вот мне тут предложили оружие туземцам раздавать, да на охрану границ их направлять…
— Вы же, ваше высокопревосходительство, знакомы с нашим воинским начальником, генералом Иващенко, Поликарпом Ивановичем? Их же стараниями татары ныне вместо казаков этапируемых заключенных сопровождают. Побеги исключительной редкостью стали…
— Вот как?
Ну а чего я ждал? Что пока «самый умный» вице-канцлер господ начальников не толкнет, «воз проблем» и с места не двинется? Так и без меня есть в державе умные головы. Идея использовать инородцев в качестве иррегулярных воинских отрядов — она ведь на поверхности.
В общем, время поджимало. Вскорости мне следовало ехать обратно, в столицу. И тратить последние денечки на расследование совершенно не хотелось. Но надо было все-таки разобраться. Поэтому, ничтоже сумняшеся, я пригласил всех троих названных председателем губернского правления господ к себе на ужин.
С Захарием Михайловичем я уже успел по другим делам встретиться и обстоятельно побеседовать. Напомню, у нас с ним в совместной собственности уже с полдюжины золотоносных приисков и одна шахта, где свинец добывается. Тоже, кстати, выгодное дело оказалось. Это я про свинец. Растущая российская промышленность потребляла этот мягкий и податливый металл в любых количествах.
С генерал-майором Иващенко мы, конечно же, были знакомы, но не так чтоб хорошо. Воинский губернский начальник не лез в дела гражданского правления, а я в дела военные не вмешивался. Знал только, что Поликарп Иванович один из тех, кто громогласно ратовал за увеличение нашего, российского, военного присутствия на границе с Китаем. И в частности, именно его стараниями гарнизон нашего форта в Кош-Агаче, в Чуйской степи, вырос уже до батальона численности. Существенная для тех мест сила! Напомню: Черняев двумя полками смог весь Туркестан завоевать.
А вот священника, отца Аполлона Лашкова, учителя Слова Божьева городской гимназии, я не знал совершенно. Может и видел. В толпе встречающих на Копеечном вокзале кого только не было, вполне возможно, что и он с гимназистами присутствовал. Но вот так, чтоб кто-то целенаправленно мне этого человека представил, такого не припомню.
Естественно, никто из троих от моего приглашения не отказался. Их легко понять. Во-первых, не так часто первый министр государства Российского зовет к себе. А во-вторых, вельможам такого ранга в принципе не положено отказывать. Еще один плюс моего высокого чина, кстати…
Андрей Петрович Супруненко, действующий губернатор Томской губернии, как хозяин дома, и наиглавнейший местный начальник, приложился к разговору автоматически. Впрочем, я не был против. Действительный статский советник успел уже зарекомендовать себя, как умеющего думать и делать выводы человека.
Естественно, разговор начался только после того, как слуги снабдили нас всех горячими напитками. Кофе, или чай — кто что выбрал.
— … Захарий Михайлович, — обратился я к Цыбульскому, когда закончил краткий рассказ о явившихся в Санкт-Петербург инородческих «ходоках». — Вас рекомендовали, как изрядного путешественника, хорошо знакомого с бытом туземных народностей. Так ли их положение ужасно, как их представители хотели в том уведомить Государя? И, господа! Давайте уже без чинов. Ныне мы должны разобраться в важнейшем для страны вопросе. Титулования здесь нам ни к чему…
— Ваше… Герман Густавович, — начал Цыбульский. — Верно говорят, мне изрядно где довелось побывать. В том числе и в стойбищах и селищах аборигенов. Впрочем, и вы, Герман Густавович, бывали в юртах туземцев юга Алтая… Что же касаемо их положения, так, господа! Инородцев множество разных. Если те, что обитают по берегам крупных рек к северу отсюда, влачат жалкое существование, питаясь, по большей части, рыбой, то многолюдные племена степных киргизов Кулундинской и Барабинской степей — вполне себе благополучны. Лесные же обитатели, вроде шорцев, алтайцев, хакасов и тунгусов, в силу крайней отдаленности от мест расселения русского населения Сибири, зачастую имеют весьма смутное представление о нас. Как и мы о них. Да, с нашей, цивилизованной, точки зрения, быт их примитивен, ремесла просты и незамысловаты, а племена их слишком сильно зависят от миграции лесных зверей. Но и наше влияние на них исчезающее мало.
— Это не мешает нашим торговым людям обманывать этих дикарей и надувать, — ввернул Супруненко.
— Недобросовестные торговцы обманывают и надувают не одних только дикарей, ваше превосходительство, — возразил Захарий Михайлович. — От них и русские крестьяне страдают, и казачьи станицы и татарские улусы. Нельзя сказать, что
