Честно говоря, я не сразу поняла, что место людное, – настолько засмотрелась на красоту. Оказывается, мы на парковке. Да-да, сказочной парковке: длинные коновязи с десятком разномастных лошадей, упряжка меланхоличных вороных, парковочные места для метел – их сейчас нет, это я по соответствующей табличке поняла. Наша изба встала в дальнем конце, пытается сойти за обыденный пейзаж, мнется с лапы на лапу.

– Не ломай комедию, изба, – говорю, а самой смешно.

Может, вправду имя ей дать надо.

Я взяла несколько десятков золотых монет, спрятала в карман. Дом опустился вниз, выпустил нас и повернулся задом.

Красивая металлическая табличка с завитушками на добротной двустворчатой двери гласила: «Жихан Соловейчик. Налоговая служба. Режим работы – ежедневно с 8 до 19».

Я толкнула тяжелую створку, и мы вошли в обширную приемную. Большие диваны, обитые красным бархатом, столики с бумагами, чернильницы, перья. Одна дверь в кабинет.

Посетители молча ждут, богатырей среди них не видно – мужчины в традиционных кафтанах до колен, подпоясанные кушаками, на них висят увесистые кошели, порты в сапоги заправлены, мнут шапки в руках и хмуро смотрят на нас исподлобья. Несколько дородных женщин в платках и богато вышитых одеждах до пят покосились и отшатнулись, зашептались меж собой. Никого в лаптях нет – значит, все богатые. На этом мои познания в одежде древних закончились. Я ухмыльнулась и пристально обвела взглядом присутствующих. Вижу недоумение на лицах: странная одежда, огромный кот, мыш на плече, боевой раскрас на лице. Отводят взгляд.

– Баба Яга, если не ошибаюсь? – Из кабинета выглянул взъерошенный конопатый парнишка. – Проходите следующей, как посетитель выйдет. Котика оставьте в приемной.

Бальтазар ни секунды не медля открыл свою огромную пасть и как зашипит! Посетители вжались в стены, парнишка присел от испуга и пробормотал:

– Впрочем, конечно, ежели необходимо, то с собой возьмите, да.

И исчез за дверью. Я почесала компаньону затылок, очень хотелось смеяться, но держу лицо. Все в порядке, так и надо. «Баба Яга, поди ж ты», – шептались люди. Никто не возмущался, что вперед очереди лезу. А вот поди ж ты! Прилетела платить, аки все. Интересно, сколько налогов у Кощея?

Из кабинета вышел мужчина с окладистой бородой, увидел нас, отскочил в сторону и бочком, бочком, вдоль стеночки начал пробираться к выходу.

– Фееричный успех у мужского пола, хозяуйка, – рассмеялся кот.

Я даже не обиделась – что хотела, то и получила. Пойдем пугать сборщика налогов.

Соловей-разбойник, он же Жихан Соловейчик, он же Хрен Сгорыныч, восседал за огромным дубовым столом, утопая в кресле, обитом черным бархатом. Вид имел презабавный: круглый, как колобок, обширная лысина в окружении слегка растрепанных волос, сам едва возвышается над столешницей. Тонкие усики над пухлыми губами, лопоухий, пухлые ручки, толстые пальцы с наколками считают золотые монеты. Весь в пестром – из-под зеленого кафтана видна красная рубаха. Не Соловейчик он, а Канарейчик. Рядом сидит, прямо, словно кол проглотил, уже знакомый парнишка с пером наготове. Секретарь, значит. Я удобно устроилась в кресле напротив, Бальтазар сел рядом. Ждем, когда на нас обратят внимание. Вернее – это я жду, кот просто бахнул своей лапищей по столу и как рыкнет:

– Шикарный прикид, поделитесь портным!

Парнишка икнул, налоговый инспектор подпрыгнул, взглянул на нас, мгновенно вспотел, так что лысина заблестела.

– С-спасибо, – сдавленно прошептал и оттянул ворот рубахи. – Баба Яга, здравствуйте.

– Здравствуйте, – вежливо улыбаюсь я.

Очевидно, мой черный макияж с улыбкой выглядит еще более устрашающе, чем без нее, так что Соловейчик отвел глаза и засуетился, перебирая бумаги:

– Сынок, где декларация Яги? Я давеча видел, отправить не успел. Столько дел, столько дел… Недоимки, уклонисты, заботы.

Парнишка ловко вытащил из кучи нужную бумагу и протянул мне дрожащей рукой. «Сынок» – семейный подряд, значит. Я больше ничего не подписываю не глядя, вы же понимаете, поэтому вдумчиво читала. Тишина в кабинете, слышно, как урчит в пузе у кота и стекает пот за шиворот чинуши. Судя по декларации, я должна десять золотых лебедей в год. Оплата включает в себя налоговый сбор на все мое летающее имущество. Никаких мелких шрифтов. Однако несколько моментов уточнить надо.

– Что с домом моим? А ну как пришлете на имущество, на землю? – в роль вошла хорошо, голос звучит как надо – в меру равнодушно, но твердо.

– Изба налогом не облагается, поскольку постоянного места прописки нет. По той же причине налог на землю отсутствует, – утерся рукавом Жихан.

– Можно мне информацию по налоговым сборам в Лукоморье в письменном виде, есть брошюры с информацией? Не хочу ничего упустить, – попросила я.

Хрен Сгорыныч свистнул так, что уши заложило, Супчик заверещал и вцепился когтями очень больно.

– Сейчас будет, – натянуто улыбнулся чиновник.

Это я по смыслу догадалась, поскольку в ушах стоял звон.

В кабинет вбежал еще один парнишка, как две капли воды похожий на первого:

– Звали, батюшка?

– Принеси информацию обо всех налогах Лукоморья, да живее, – велел отец.

– Давайте я оплачу, пока жду, не будем время терять, – звякнула я монетами.

Сын-секретарь протянул мне еще один бланк, на нем уже вся информация расписана, только подписи поставить. Сервис, однако. Оплатила, расписалась, Соловей чиркнул свои подписи и прибрал деньги к рукам. Вот так, ничего выдающегося, обычная бюрократия. Тут и мальчик вернулся с тонкой стопкой скрепленных тесьмой бумаг.

– А скажите, господин Жихан, Илья Муромец поблизости? Мне он по важному делу нужен, – без всякой задней мысли спросила я.

Соловейчик побледнел:

– Нет, он наезжает раз в месяц, вот неделю тому был, все проверил, деньги забрал, уехал. В Киеве он, у князя в дружине. Вы уж, как увидите его, передайте, что все в порядке, обслужили вас хорошо, лишнего не взяли. Ежели вы довольны, разумеется.

Я забрала бумагу об оплате, попрощалась, и мы ушли. Иду и чувствую, как взгляды спину сверлят. Обернулась. С балкона за мной наблюдали женщина и семеро детей разных возрастов – все друг на друга похожи. Видимо, семья Соловья.

Да и леший с ними, у меня с Соловьем дел нет, это Ильи Муромца забота. Вернемся, передохнем – решим, идти ли к нему в Киев сегодня.

* * *

Прошло всего несколько часов, день в самом разгаре, богатырей на побережье нет, набросала список дел, сели обедать. Вдруг Ключ нагрелся. Пока я соображала, что к чему, внизу заорали:

– Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!

И дом пришел в движение. Серьезно? Кому я понадобилась…

Вышли на крыльцо – внизу Казимир собственной персоной. Вот уж черт из табакерки, не ждали.