Шрифт:
Закладка:
Настя не бежала, а порхала по ступенькам. Настроение было отличное, замечательное, прекрасное, предновогоднее и радостное. Нет, точнее, ее Новый Год уже наступил, словно она тайком пробралась ночью в гостиную и застала на месте Деда Мороза, который как раз в это время раскладывал под елкой подарки.
Ее босс был в качестве и Деда Мороза, и подарка, и даже елки. Фантастический мужчина, невероятный, как, впрочем, и сам Дед Мороз, в которого Ветрова уже давно не верила. Но случилось чудо, а оно имеет место быть в жизни, Настя в это верила, и вот она теперь сияет звездой на макушке новогодней ели.
Те обещания, что девушка дала себе, а именно: игнорировать босса, не поддаваться на соблазн и держать его на расстоянии и в игноре – были благополучно забыты и нарушены. Настя отпустила себя, это оказалось даже проще, чем она думала.
Нужно было выпить, расслабиться и на волнах градуса алкоголя дать своей лодке плыть по течению прямо к высокому водопаду. С которого она непременно полетит вниз и разобьется, а сейчас она была счастлива и влюблена и, как говорится, гори все огнем.
Ей даже не дали подумать, не дали на миг побыть одной и задуматься над тем, что происходит. Не было такой минуты, чтобы Сергей не был рядом и не занимал все ее мысли.
После того, как он ушел топить баню, голый, в одном тулупе, Настя немного привела себя в порядок, но наказ выполнила и трусики не надела. Спустилась на первый этаж, после такой бурной ночи жутко хотелось есть, нашла какие-то продукты в холодильнике, начала готовить поздний завтрак, включила приемник.
Когда вернулся Сергей с мороза, холодный и голодный, проверил наличие нижнего белья, а дальше закрутилось, понеслось. Поцелуи, ласки, смех, они даже упали со стола, был завтрак, баня, потом снова постель. Отдохнуть удалось несколько часов, снова поцелуи. Выходные прошли в водовороте секса и разврата, как у двух кроликов, которые всю жизнь проводят в половом акте.
Насте понравилось.
Молодые люди словно нарочно, как сговорившись, не заводили разговор на личные темы. Говорили обо всем, о чем угодно, посмотрели пару фильмов, обсудили последние прочитанные книги, кто что любил в детстве, кого что пугало. Затронув тему первой любви, Настя откровенно рассказала о своем бывшем парне, том самом, который пришел без спроса мириться.
Сергей слушал внимательно, качал головой и понимал, что Рома был дурак. Он всегда был таким, а еще слабаком, по нему было видно. И такая девушка, как Настя, точно не для него.
В воскресенье с утра Анастасия засобиралась домой, Сергей не возражал. Конечно, ему хотелось оставить девушку еще хоть немного. Вообще, вся эта ситуация, что он босс, а она секретарша, начала даже напрягать. Но с другой стороны, он был рад, что завтра утром увидит свою Красную Шапочку снова.
Несколько раз писала Элина, он отвечал сухими фразами, наврал, что заболел, что лежит с температурой, жутко болит горло, и говорить не может. Короче, опустился ниже некуда, хотя раньше никогда этого не делал.
Не врал женщинам, если они чем-то не устраивали или не подходили, или уже были неинтересны, так и говорил – прямо и открыто. Даже страшно представить, сколько из них его прокляли, пожелав гореть в аду.
Но сейчас его как раз попутал тот самый бес из ада, что он погряз в пучине обмана, отмахнулся от этого и продолжал наслаждаться жизнью с Анастасией.
А девушка была такая забавная, милая, видно, что добрая, открытая, но с чертовщинкой. С чертиком, который периодически выскакивал из табакерки и удивлял его.
Открытая, откровенная, сексуальная. Неужели она со своим бывшим была такой же? Нет, об этом Волком думать не хотел, начинал ревновать. Это чувство он познал именно с ней, что значит ревность, хотя до этого тоже никогда ничего подобного не испытывал. Вот тебе, пожалуйста, все познается в первый раз, так некстати, хрен пойми где, в глубинке, с обыкновенной девчонкой.
А еще было чувство легкости и свободы. Да, именно с Настей не надо было притворяться, подбирать слова или вообще быть немногословным, девушки это любили. Не надо было водить по ресторанам, делать дорогостоящие подарки, возить на курорты.
Он знал, он чувствовал, что этой девушке это не надо. У нее совсем другая мера внимания и любви. Вот о любви Волков задумался в ночь с субботы на воскресенье, когда проснулся и, нащупав рукой спину Насти, с облегчением вздохнул, что она здесь, что она никуда не ушла, не сбежала, не уехала, не вызвала такси.
Она здесь, рядом, спит, повернулась, обняла его за шею, прижалась к плечу и снова засопела. Сергей понять не мог, что это было. Любовь или счастье, или то и другое разом. Было безумно хорошо, а еще немного страшно, что всего этого может и не быть.
Пришлось отпустить ее, но с неохотой, это сделать было надо. Завтра действительно на работу, нужно было просмотреть документы, снова сверить отчеты – в них постоянно напутаны цифры. Волков чувствовал себя учителем в школе, проверяя домашнее задание своих нерадивых учеников.
Еще подготовить список на сокращение кадров, который от него уже требовали в московском офисе. По большому счету, ему было все равно, и увольнять он никого не хотел, совсем не зная коллектива, давать оценки его профпригодности было рано, так, пугал народ.
Но Волков не собирался задерживаться в этом филиале, а указание было сверху дано, и кандидатом на сокращение, естественно, был его заместитель, скользкий лизоблюд Винокуров.
Проследил, как Настя забежала в подъезд, подумал еще о том, как бы там сосед Матвей не пришел вновь признаваться в любви в своей манере. Хотел проводить до этажа, но Настя запретила. Мимо медленно прошли две знакомые бабульки, заглянули в салон, начали что-то обсуждать, качая головами. Наверняка его, да бог с ними.
По стеклу постучали, Волков обернулся, опустил его.
– Слушай, ты легок на помине.
– Чего?
– Вспоминал, говорю, тебя только что. Рука болит?
– А-а-а… Ты это, чувак, я тут подумал, – Матвей подбирал слова, рука еще побаливала, но когда после того вечера немного протрезвел, пришел в ужас от того, что чуть было не натворил.
– То, что ты начал думать, это похвально, только мысли должны быть правильными. Фингал откуда? Бандиты?
