Так вот чем занимается его секретарь в свободное от работы время. Отжигает в коротких платьях на стульях, а потом ее таскают на руках все кому не лень. С этим надо что-то делать.

Эти мысли возникли в голове Сергея, он тяжело вздохнул, поджал губы, стиснул челюсти до боли, понимая, что ревнует эту малышку ко всем мужикам, присутствующим в зале. Все пускали на нее слюни, особенно этот, который сейчас носил ее на руках, и ведущий с зализанными, как у сутенера, гелем волосами.

– Сергей Сергеевич, как хорошо, что вы приехали! Признаться, мы вас уже не ждали, но так прекрасно, что вы появились. Пойдемте, пойдемте за стол. Все вас очень ждали.

Ложь Винокурова была ничем не прикрыта, но Сергею было все равно. Перед коллективом появиться надо было, но, даже самому себе признаться противно, не это стало ключевым моментом для визита. Главным и основным была, конечно, Ветрова. Вот он увидел ее и понял, что скучал.

Началась суета, но народ как-то приутих, шутки стали несмешными, тосты сплошь за здоровье руководства и процветание компании. Народ откровенно заскучал после появления того самого руководства, которого якобы они так ждали.

Волков это понимал, но ему было наплевать, пусть думают что хотят, сокращения не миновать. Три подружки, которые сидели за соседним столиком, точнее, одна из них вызывала неподдельный интерес. Девчонки разговаривали о чем-то своем, смеялись, выпивали. Потом пошли на танцпол, и начались танцы.

Анастасия двигалась, закрыв глаза, в такт музыке, и Волкову это тоже нравилось. Платье бы ей, конечно, подлиннее, а то еще немного, совсем чуть-чуть, и будет видна ее прекрасная круглая и упругая попка, по которой так и хочется отшлепать, даже ладошка чешется.

Еще стереть с ее губ эту яркую отвратительную помаду. Нет, точнее, сожрать, закусать их в кровь, чтобы больше не смела так краситься. Откуда вообще в нем взялись такие мысли, Сергей не понимал. Заместитель наливал, но Волков отказался от выпивки, даже не притронулся к еде, больше наблюдал за своим секретарем.

Вот Анастасию пригласили на медленный танец – как раз тот самый парень, который носил ее недавно на руках, они о чем-то мило разговаривали, смеялись. И она, эта маленькая сучка, даже ни разу не повернулась в его сторону, ни разу не посмотрела на своего шефа.

А дразнить страшного в гневе Серого Волка нельзя, он ведь может украсть загулявшую Красную Шапочку и утащить в свое логово.

Он так и сделает. Нечего здесь крутить попкой и задирать ноги.

Глава 32

– А ну, стоять! Куда направилась?

Анастасию резко дергают за руку, тащат куда-то в сторону. Девушка сопротивляется, упирается высокими каблуками в пол.

– Что ты… отпусти! Что происходит? Что вы делаете?

Она спокойно возвращалась из туалета снова в зал, чтобы потанцевать и оторваться окончательно, хотя ноги и так уже гудели. И тут из-за угла на нее набросился Волков.

Нет, Настя не ожидала такого обращения и никуда не собиралась с ним идти. Пусть сам катится куда подальше, куда хочет, ей все равно.

– Постойте, куда вы меня тащите? Отпустите!

Сопротивление было слабым, сил под воздействием выпитого алкоголя было мало. Больше было похоже на то, что пьяную Ветрову волочили, как тряпку по полу.

– Твоя вечеринка закончена!

– Что значит закончена? Нет, я не хочу! Моя вечеринка только началась.

– Хватит, достаточно позора. Я уже много что увидел.

– Какого позора?

Мужчина резко остановился, навалился, прижимая Настю к стене, как раз за большой кадкой с фикусом. Возвышаясь над ней огромной скалой, придавил грудью, обдал лицо горячим дыханием, тяжело дыша, раздувая ноздри.

– Если ты еще выпьешь и останешься, точно пойдешь по рукам, или трусики начнут летать по танцполу.

– Да что вы такое себе позволяете? Что за чушь несете? Я остаюсь, а вы можете ехать, нет, ты, мы же на «ты», мы не на работе. Так что катись в новый дом, а меня отпусти.

– Ты никуда не пойдешь и будешь слушаться меня.

Сергей проследил за девушкой, та, стараясь быть незамеченной, выскочила из зала, подождал немного, а когда она возвращалась обратно, поймал ее.

Сам не понял, чем был вызван этот порыв, но больше он не хотел, чтобы на нее кто-то смотрел, пялился, лапал и танцевал, а уж тем более носил на руках. Это будет делать только он.

Сердце сдавило тисками, во рту скопился неприятный привкус. Это все была ревность, жгучая, яростная, концентрированная. И все потому, что эта девчонка отжигает в коротком платье на вечеринке. А что будет, если он увидит ее, целующуюся с кем-то? Разорвет этого человека в клочья. Сто процентов.

– Ты наплясалась и натанцевалась, где твоя куртка? Мы едем домой.

– Что? Куда мы едем? Ты вообще кто такой?

Анастасия икнула, поморщилась, подняла голову выше, но Сергей Сергеевич был немного не в фокусе. Хотелось отодвинуться назад, чтобы черты лица мужчины были видны лучше. Но он не позволял это сделать, прижимаясь к ней, так что девушка даже чувствовала его член животом.

Но как же было приятно, что он прижимает ее к стене, держит горячие ладони на талии, а его парфюм наполнил легкие, так что голова пошла кругом. Сейчас она была готова пойти с ним куда угодно. На край света, на Северный полюс, хоть куда, лишь бы он не отпускал. Но сознание было еще не окончательно затуманено игристым вином, поэтому Настя давала отпор, как могла.

– Ты мне никто, чтобы бросаться такими заявлениями, – девушка снова икнула, облизнула губы, поморгала ресницами. – Никто, даже не парень, не брат, тем более не муж. Так что я остаюсь.

– Я хуже. Я твой босс, страшный, серый, разъяренный волк, так что все, едем домой, – Сергей процедил сквозь зубы и пальцами впился в талию девушки.

Чувство власти, конечно, возбуждает любую женщину, но в данный момент рождался протест и непонимание, что какой-то там, пусть даже и босс, командует ее личной свободой.

Но Анастасии не дали выразить свое возмущение, снова потащили в сторону, теперь уже к гардеробу и к выходу. Их увидели несколько коллег мужчин, возвращающиеся с перекура, вопросительно посмотрели в их сторону.

Гардеробщица отдала пуховик Анастасии, в который она моментально была укутана, а красная шапочка натянута на глаза. Свою куртку Волков зажал под мышкой и, крепко сжав девичью ладонь, потащил ее на улицу.

Морозный воздух остудил пыл,