Мы сразу увидим, что об этом мы ничего не знаем.

Мы знаем явление постольку, поскольку оно является раздражением, то есть поскольку оно вызывает ощущение.

Позитивная философия в основе всех явлений видит механическое движение или электромагнитную энергию. Но гипотеза вибрирующих атомов или единиц энергии — электронов и круговорота движения, различные комбинации которого создают различные «явления» — это только гипотеза, построенная на совершенно искусственном и произвольном предположении о существовании мира во времени и пространстве. Раз мы находим, что условия времени и пространства — [это] только свойства нашего чувственного восприятия, мы совершенно уничтожаем всякую возможность гипотезы «энергии» как основы всего, так как для энергии необходимо пространство и время, то есть необходимо, чтобы условия пространства и времени были свойствами мира, а не свойствами сознания.

Таким образом в действительности о причинах явлений мы ничего не знаем.

Мы знаем, что какие-то комбинации причин, действуя через посредство организма на наше сознание, производят ряд ощущений, сознаваемых, [например,] как зелёное дерево. Но соответствует ли представление дерева реальной сущности причин, вызвавших эти ощущения, мы не знаем.

Вопрос об отношении явления к вещи в себе, то есть к сущности, которая за ним кроется, с давних времён составлял самую главную и самую трудную проблему философии. Можем ли мы, изучая явления, добраться до их причины, до самой сущности вещей? Кант определённо сказал: нет, изучая явления, мы даже не приближаемся к пониманию вещи в себе. И, признавая правильность взгляда Канта, мы, если желаем приблизиться к пониманию вещей в себе, должны искать совершенно другой метод, совершенно иной путь, чем тот, которым идёт позитивная наука, изучающая явления или феномены.

ГЛАВА XIII

Существуют видимые и скрытые причины явлений, существуют видимые и скрытые следствия.

Возьмём какой=нибудь пример.

Во всех учебниках истории литературы рассказывается, что в своё время «Вертер» вызвал в Германии эпидемию самоубийств.

Что же вызвало эти самоубийства?

Представьте себе теперь, что является «учёный», который, заинтересовавшись фактом увеличения самоубийств, начинает изучать первое издание «Вертера» по методу точных позитивных наук. Он взвешивает книгу, измеряет её самыми точными приборами, записывает число страниц, делает химический анализ бумаги и типографской краски, сосчитывает число строк на каждой странице, и число букв, и число знаков препинания, наконец, сосчитывает, сколько раз в «Вертере» встречается буква А, и сколько раз буква B, и сколько раз попадается вопросительный знак и пр. Словом, проделывает всё то, что благочестивые мусульмане проделывали с Кораном Магомета — и на основании своих исследований пишет трактат об отношении буквы А немецкого алфавита к самоубийствам.

Представим себе другого учёного, который занимается историей живописи, решает поставить её на научную почву и предпринимает длинную серию анализов красок картин знаменитых художников с целью определить причины различного действия на нас различных картин.

Представим себе дикаря, «изучающего» часы. Представим себе, что это умный дикарь и хитрый. Он разобрал часы и сосчитал все колёсики и винтики, сосчитал число зубчиков на каждом колёсике, знает часы вдоль и поперёк. Единственно чего не знает — зачем они существуют. И не знает, что стрелка обходит циферблат в половину суток, то есть, что по часам можно узнавать время.

Это всё «позитивизм».

Мы чересчур привыкли к «положительным» методам и не замечаем, что [часто] они приходят к абсурдам и совершенно не ведут к цели, если мы ищем объяснения смысла чего-либо.

Дело в том, что для объяснения смысла позитивизм не годится. Природа для него — закрытая книга, которую он изучает по внешности. В смысле изучения действия природы положительные методы идут очень далеко; доказательство — все бесчисленные успехи современной техники до воздухоплавания включительно. Но всё на свете имеет свою определённую сферу действия. Позитивизм очень хорош, когда он ищет ответ на вопрос: каким образом совершается нечто в данных условиях. Но когда он делает попытки выйти из своих определённых условий (времени, пространства и причинности) или начинает утверждать, что вне данных условий ничего нет, он заходит явно не в свою сферу.

Правда, более серьёзные позитивные мыслители отрицают всякую возможность ставить в «положительном исследовании» вопросы почему и для чего. Искание смысла и цели телеологии позитивной философией признаётся почти абсурдом. Это, конечно, вернее. Потому что телеология с позитивной точки зрения, действительно, абсурд. Но дело в том, что позитивная точка зрения не единственная возможная. Обычная ошибка позитивизма в том, что он не видит ничего кроме себя и считает — или всё возможным для себя, или невозможным вообще очень многое, что вполне возможно, но не для позитивного изучения.

Человечество же никогда не перестаёт искать ответов на вопросы почему и для чего.

Позитивный учёный перед природой находится почти в положении дикаря среди библиотеки, полной ценных, редких книг. Книга для дикаря — вещь, известной величины и веса. Сколько бы он ни думал, для чего может служить эта странная вещь, он по её внешности никогда не поймёт, и содержание книги для него остаётся непостижимым ноуменом. Так же непостижимо для позитивного учёного содержание природы.

Но если человек знает о существовании содержания книги, ноумена жизни, если он знает, что под видимыми явлениями кроется тайный смысл, то существует возможность, что он в конце концов доберётся до сути.

Для этого необходимо понимать идею внутреннего содержания, то есть смысл вещи в себе.

Учёный, который находит таблички с иероглифами или клинообразными надписями на незнакомом языке, после большого труда разбирает их и прочитывает. И для того, чтобы прочитать их, ему необходимо только одно: необходимо знать, что эти значки представляют собой надпись. Пока он будет считать их простым орнаментом, внешним украшением табличек или случайным рисунком, не связанным со смыслом, до тех пор их смысл и значение будут для него абсолютно закрыты. Но стоит ему только предположить существование этого смысла, и возможность постижения уже открылась.

Нет шифра, которого нельзя бы было прочитать без всякого ключа. Но нужно знать, что это шифр. Это первое и необходимое условие. Без этого ничего сделать нельзя.

* * *

Идея существования явной и скрытой сторон жизни давно была знакома философии. Явления, или феномены, признавались только одной стороной мира — кажущейся, реально не существующей, возникающей в нашем сознании в момент нашего соприкосновения с реальным миром. Другая сторона — ноумены, признавались реально существующими сами в себе, но недоступными для нашего восприятия.

Но не может быть большей ошибки, как считать мир разделённым на феномены и ноумены, признавать феномены и ноумены отдельными одни от