— Никто не был готов. Клятвенники, если тебе интересно, тоже охренели прилично — никогда таких ублюдков не видывали.

— Ещё бы век их не видать.

Но Коцел покачал головой.

— Что-то происходит в мире, Звеня. Что-то не так, как будто… Есть у меня чой-то некое предчувствие, что чой-то готовится — важное, роковое. Я не знаю, как это объяснить, но…

Коцел небрежно отмахнулся.

— Ладно, это уже не важно.

Он снова взглянул на меня испытующе и спросил:

— Значит, если бы улишицы не остались по… пожирать нашего Милко, они бы попёрлись за нами и сожрали ещё больше воинов? Ты это хочешь сказать⁈

— Рада, что ты понял.

— Это не значит, что я тебя простил.

— Я ведьма, Коцел, — засмеялась я коротко, тихо, но ещё печальнее и более устало. — Нам с рождения нет прощения. Ни нам, ни волхвам. Боги всё равно за спросят за все наши дела. Спросят и накажут.

— И правильно сделают, — с назиданием ответил Коцел и снова пару раз прошёлся из стороны в сторону. — Когда вернёмся в Орлец — ты сама придёшь к родителям Милко и всё им объяснишь. Поняла?

— Справедливо, — вздохнула я, представляя себе ругательства и проклятия родителей покойного Милки.

«Надо будет заранее подготовить целебную мазь — мать Милко наверняка попытается расцарапать мне лицо или убить меня ухватом, — удручённо подумала я»

— Отлично. Рад, что ты не прячешься от ответственности. Не то, что мой с… Не то, что начальник гарнизона «Аннушки».

Я вопросительно взглянула на десятника.

— Это ты о чём?

Десятник задумчиво взглянул на меня, фыркнул недовольно и объяснил:

— Это я про упрямство и нерешительность своего не путёвого сына.

Я внимательно посмотрела на десятника и не смогла сдержать одобрительной полуулыбки.

— Нечего улыбаться, Звеня, — одёрнул меня десятник. — Вышебор мой сын, тут ничего не изменить, но… Упрямый и самоуверенный, как… Как…

Коцел не мог подобрать слов.

— Как ты в его возрасте? — хихикнув, уточнила я.

Десятник круто развернулся ко мне и открыл рот, чтобы возразить, но затем плечи его опустились, и Кочебор выдохнул, сокрушенно покачав головой.

— Боги… Кого я пытаюсь обмануть⁈ Я ведь и правда, как будто смотрю в собственное отражение.

— Из-за чего вы поругались на этот раз? — спросила я.

— Из-за того, что лазутчики докладывают о приближении целой орды упырей к «Аннушке», а Вышебор отказывается предпринимать рациональные меры для обороны, вверенной ему крепости.

— А что за рациональные меры? — поинтересовалась я.

Коцел упёр руки в бока пару раз шумно вздохнул, сдерживая эмоции.

— К северу от башни есть речка, Иванкой называется. Она опоясывает близ лежащие земли от «Аннушки» сразу с севера, с северо-запада и аж до юго-востока. Я предложил расколоть в местной кузнице серебряные изделия, дать волхвам-последователям положить заклинание аль какой заговор на них и выбросить в реку.

— Волхвов или изделия? — не удержалась я.

— Звеня! — одёрнул меня Коцел. — Не смешно! Сейчас не время шутки шутить!

— Прости, но идея с заколдованным серебром в реке… — я аж скривилась, — Местные озерницы, русалки, водяные и прочие жители лесов, озёр и рек — мягко говоря, будут не в восторге.

— Угу, — промычал раздражённый Коцел. — Вот и Вышебор то же самое твердит. Дескать, не желает он ссориться ни с лешим, ни с русалками, ни с водяными, поскольку они его селение сильно выручают: рыбу там гонят рыбакам и течение левого рукава Иванки нарочно усиливают, чтобы в крепости водяная мельница работал лучше.

— Это серьёзные аргументы, Коцел, — заметила я.

— Да знаю я! — громыхнул басом десятник. — Но сейчас не об том думать нужно! На хрена какие-то договоры с русалками и водяными, ежели упыри придут и разорвут всех на части?!! Или, что ещё хуже, в таких же тварей обратят⁈ Что тогда⁈ Какой прок гарнизону и жителям внутреннего двора «Аннушки» от договоров с водяными, ежели всех упыри растерзают⁈

Я согласно кивнула. Аргументы Коцела мне была понятнЫ. Бороться всегда нужно прежде всего за главное и жизненно важное. Сейчас главной целью было выжить. А с водяными и русалками… Можно попытаться договориться вновь. Тем более, что наличие волхвов-последователей в крепости вынудит жителей озёр, лесов и рек пойти на многие уступки людям.

— А что Вышебор отвечает на твои аргументы? — осторожно поинтересовалась я.

— Да всё то же самое, — огрызнулся раздражающийся ещё больше Коцел. — Он только одно и твердит: «Нельзя так поступать с водяными и русалками — озлобятся и начнут пакостить, а мы тут живём с рыбной ловли!»

Кочебор с раздражением сплюнул.

— Тьфу! Дуралей самоуверенный! Ничего слышать не желает!

— А ты не пробовал убедить его с помощью Азиты? — тихо поинтересовалась я.

— Чего⁈ — Коцел тут же ошарашенно уставился на меня. — Через эту чужестранную смугляшку⁈ Ещё чего! Я её видеть не желаю!

— Боги, Коцел, — вздохнула я. — Ты ненавидишь Азиту только за то, что у неё оттенок кожи примерно такой же, как загар у моряков из южных портов Полянского княжества? Полно тебе. Азита вон язык наш выучила, книги детям читает, и сама к тебе подход пытается найти, потому что для неё важно благословение отца её мужа… А ты костеришь тут эту девушку, почём зря, только за то, что она родом из Брахнадора.

Коцел ничего не ответил, только задышал тяжело и гневно, а затем сдвинул густые брови на переносице и почесал бороду. Я рискнула встать и подойти к стареющему десятнику.

— Попробуй поговорить с ней и объясни, почему ей сейчас нужно повлиять на мужа.

— С каких пор у нас мужики стали баб слушать? Особливо в ратном деле⁈ — со скептическим недовольством спросил Кочебор.

— Примерно с тех пор, как ты начал советоваться с Солохой, женой своей, о том, кого тебе в десятке за место себя оставлять, когда отлучаешься, и какой подарок сотнику вашему на именины купить, а ещё, когда ты у Солохи совета спрашивал, стоит ли тебе просить повышения жалования за выслугу лет.

Коцел фыркнул и покачал головой.

— Ох любите же вы посплетничать, бабы. Одна треплет без умолку, а вторая запоминает, что не надобно, а потом ещё додумывает, что не услышала.

— А что не верно сказывает Солоха? — я по-доброму улыбнулась. — Да и не один ты такой, Коцел. Любодар наш, поместник, у своей супруги тоже совета просит, когда выбирает подарки для…

Я задумалась, что сказать, чтобы не выдавать внебрачные похождения нашего посадника.

— Для дочерей своих старших дружинников аль для племяшек и крестниц.

— Для племяшек и крестниц, как же, — понимающе хмыкнул Коцел и кивнул. — Ладно, хрен с тобой. Попытка не пытка. Попробую через