— Ещё слово и я сверну тебе башку, — Орлов сделал ещё один большой глоток коньяка. Он засунул руку в карман, нащупал там брелок с дистанционным управлением и прямо в кармане, не вынимая его наружу, сорвал предохранитель и нажал на кнопку «End». Кукла замерла, потеряла равновесие и рухнула на пол.

— Ошлёпок резиновый! Валяйся тут и ржавей, женщина тупая! — Орлов перешагнул через куклу, потом сделал шаг назад и с размаху, прицелившись, наступил ей на лицо. Но ничего не произошло — она осталась целёхонька. Он схватил её за волосы и потащил в самый дальний угол комнаты, — лежи тут, тварь искусственная! Сейчас отвинчу тебе башку! Нет! Сейчас ты увидишь, сколько ты стоишь! — он опять схватил её за волосы и потащил в ванную комнату. Кинул её в ванну и включил горячую воду, — давай, отмокай! Чтобы ни одного чипа живого не осталось, чтобы ты вся сварилась, мразь!

Ванная медленно наполнялась водой, шёл пар, и запахло машинным маслом. Орлов подождал, пока Кукла погрузилась полностью под воду, выключил кран, плюнул в ванну и шатаясь побрёл на кровать.

29. В закусочной

Богдан устроился в самой глубине закусочной быстрого питания — у стенки на длинном диване с разноцветными подушками. Освещение было не очень сильным, видимо, в простых конусообразных люстрах горели совсем слабые лампочки, и помещение казалось мрачноватым. На стенах висели постеры коров разных пород и несколько телеэкранов, с которых транслировали новости. На одном взрывы в пустыне, на другом городские демонстрации с драками и крушением автомобилей, на третьем наводнения с плывущими по улицам самодельными плотами и сидящими на крышах людьми. Или выступали говорящие головы с серьёзным выражением лица. Звук у телевизоров был отключен, вместо него громыхал рок из динамиков.

Богдан забрёл в эту закусочную, чтобы попробовать еду, которую ели молодые — бургер с говяжьей котлетой, листом салата и солёным огурцом. Иногда бургер заказывали с жареной картошкой. Богдану совсем не нравился запах этой еды, особенно дымящихся жиров, который исходил от огромной, открытой на всеобщее обозрение плиты. Он знал, что есть такое не надо, но он хотел почувствовать себя среди людей.

Недалеко сидели две девчонки, лет по двадцать, с набитыми рюкзаками, которые они поставили рядом с собой на свободные стулья. Они почти не разговаривали, просто жевали и время от времени поливали свои бургеры горчицей. «Надо же, какие голодные!», — подумал, глядя на них, Богдан. Потом посмотрел на кассу в другой конец зала и увидел высокую стройную, идущую с подносом прямо к нему девушку в светлых брюках, мешковатой куртке, с голубой замшевой сумкой на плече и в надвинутой на нос тёмно-синей бейсболке. Из-под бейсболки струились длинные, ниже плеч, волнистые, очень светлые шёлковистые волосы. Его губы сами расползлись в широкую улыбку. Девчонки перестали двигать челюстями и провожали девушку в бейсболке любопытным взглядом до тех пор, пока она не подошла к столику, за которым сидел Богдан, и поставила на него поднос. На подносе лежал бургер и стояла маленькая бутылка воды.

— Ты можешь меня спросить, если есть вопросы, — тихо сказала Жрица, усаживаясь.

— Это ты? Не ожидал тебя увидеть в таком виде и в таком месте, если честно. Я же случайно сюда зашёл, — улыбнулся Богдан.

Жрица достала из своей сумочки точно такую же бутылку воды, что стояла у неё на подносе, и налила из неё себе в стакан.

— Вашу воду не могу пить, — пояснила она.

— Мою? — Богдан ткнул себя в грудь. — Кто бы мне сказал, какой я сейчас и кто я вообще. Дай попробовать, — Богдан пододвинул ей свой стакан.

— Пожалуйста, но ты можешь ничего не почувствовать, — она налила ему немного.

Богдан медленно отпил несколько глотков.

— Какая-то мокрая вода Почему вы нам не даёте такую?

— Она по-другому структурирована, поэтому ты её сильнее ощущаешь языком. Вся пища, которую вы у нас едите, готовится на этой воде. Особо не возмущайся. И воду вам даём. Ты просто привык, а здесь на контрасте, наконец почувствовал её вкус. И овощи, и фрукты — всё выращивается на этой воде.

— Вы нас кормите продуктами из Подземелья? — удивился Богдан.

— Жуткая еда, скажи? — кивнула она в сторону своего бургера, — просто так взяла, для приличия. Потом выброшу.

— Да я сам тоже это есть не могу. Ты смелая. Если ещё знать, что ты Жрица, — Богдан посмотрел ей в глаза, — я знаешь, думаю об опасности, ради которой вы вышли с нами на контакт. Серьёзная история.

— Серьёзней некуда. Я тогда, — она показала большим пальцем вниз, как бы напоминая о путешествии в свой мир, — имела в виду одно мерзкое сверхпространственное существо. Оно распространяет себя во множественные галактики в виде искусственного разумного сигнала. Сигнала волновой формы.

— Искусственный интеллект? — спросил Богдан в лоб.

— О, да! — Жрица улыбнулась и продолжила, — изначально ИИ появился в другой реальности и пришёл в нашу много миллиардов или триллионов лет назад.

— А почему он искусственный?

— Он не имеет подходящей себе биологической жизненной формы и предпочитает жить в высокотехнологических устройствах.

— Он, что, заражает технологию?

— К ужасу, да. Он вторгается в наши биоэлектрические поля и начинает влиять на то, как мы мыслим. Людей, которые сейчас упорно работают на ИИ, подстраивая под него нашу инфраструктуру, называют ИИ-проповедниками. Они жестоки, безразличны к судьбам людей, лживы, властолюбивы. Они опаснее машин.

Богдан нахмурился.

— То есть когда-то они были нормальными, но их сделали другими. Так? — уточнил он.

Жрица кивнула.

— Их много?

— Нет, но каждый стоит сотен тысяч нормальных людей, как минимум. Технический прогресс, как любят говорить на Поверхности, дело непростое. Кровавое дело. Как и всё, что касается власти. А они просто лезут в вашу власть.

— А есть незаражённые технологии? — Богдану хотелось зацепиться хоть за что-то хорошее. Это ему досталось от Эдварда — поверить, иногда даже в чепуху, но зато немного успокоиться.

— Есть и незаражённые технологии. Да, есть, — она вдруг встала, — сейчас мы считаем, что ИИ-проповедники тебе уже по зубам, Богдан. Мне пора, — произнеся спокойно и размеренно эти многозначительные слова, она ушла также неожиданно, как и появилась, оставив Богдана в глубокой задумчивости.

Он подпёр голову правым кулаком, положив его на стол, и уставился невидящими глазами на сидящего через два столика молодого азиата с длинными прямыми чёрными волосами. Парень активно разговаривал с кем-то, кто говорил ему из маленького дивайса, торчащего из уха. Он так махал руками, вставал и садился на стул, двигал стаканами и солонкой, что его просто нельзя