ранее замеченные Алисой, продолжали копать ямы. Только эти люди были без оружия. Хотя нет. У каждого был пистолет в кобуре на поясе. Странная способность, ранее сделавшая прозрачной маскировочную сетку, подсветила оружие красноватым светом. Над каждым значилось: “рядовой взвода обеспечения ополчения”. Значит все же не пленники, как Алиса подумала раньше, и не кандидаты. Значит и они после карантину станут рядовыми. По-очереди орудуя лопатами и весело переговариваясь, они углубляли разом пяток ям. В центре будущего строения лежали стволы деревьев с обрубленными сучьями. Когда с ямами было покончено, мужчины отложили лопаты, похватали топоры и направились к будущим столбам. Распределившись вдоль крайнего ствола, они принялись обтесывать кору и вырубать сучья. Покончив с первым столбом, перешли ко второму. Когда они приступили к третьему, к ним подошел мужчина постарше и с автоматом. Бригадир, если верить надписи. Что-то сказал, но издалека было не слышно. Что? “Пересменка. За мной!” — зазвенело в голове.

Алиса потрясла головой и отвернулась. Людей под навесом заметно прибавилось, но от того, что почти никто ни с кем не разговаривал, было тихо. Почти все расселись по лавкам, и еще места оставались. Несколько человек подпирали столбы. У всех одинаково ссутуленные плечи и округлые спины, все серые, и отнюдь не от того, что на всех серые робы. И десятки светящихся в полумраке затененного пространства надписей с именами, громоздящиеся друг над другом. Светятся, как индикаторы в каких-нибудь приборах. Только от их свечения нет света, а напротив — все кругом кажется совсем мрачным. Стоило остановить взгляд на ком-нибудь, и надпись над ним выходила на первый план и становилась еще ярче. А если выбрать взглядом какую-то надпись, то человек, к которому она относилась, подсвечивался синеватым свечением. Как в какой-нибудь игре.

Тяжело вздохнув, Алиса закрыла глаза и откинулась на спинку. Потом вновь открыла и уставилась на надписи. Если бы только они не были такими навязчивыми. И те тотчас побледнели. Еще, еще немного бледнее. От волнения Алиса подалась вперед. И надписи стали настолько бледными, что можно и вовсе не обращать на них внимания. Убирать же их совсем Алиса больше не пыталась, потому что в таком случае стоило только, глядя на кого-нибудь, подумать о том, что это за человек, или что-то в этом роде, и они вспыхивали ярко и во всей своей полноте. Лучше уж пусть будет так.

Звуки шагов где-то сбоку привлекли внимание, и Алиса вновь глянула сквозь опять ставшую полупрозрачной маскировочную сетку. На площадке, где собирались строить что-то новое, где совсем недавно бригада мужчин обтесывала столбы, было пусто. Шаги же доносились от марширующих мимо солдат. А нет, не мимо. И не солдаты, а вновь рядовые взвода обеспечения. Озвучив план работы, их бригадир развернулся и ушел. Мужчины принялись за работу. Наблюдать за ними было интереснее, чем разглядывать спины бывших пленников.

— Так, встали и на выход, — послышался командный голос. — Живее.

Алиса, вздрогнув, повернулась. Голос принадлежал высокому худому мужчине, жилистому и жесткому, с прищуром на один глаз. Майор ополчения. Позывной “Скат”. Незаметное желание и рядом высветилось имя: Вершинин Денис Александрович; а потом сразу исчезло.

— На плацу постройтесь… по трое, — продолжал он командовать. — Ну же. Шагом марш.

Люди зашевелились, поднимаясь с мест и, зевая, потянулись к выходу. Строились долго, так как девять человек из десяти не понимали, чего от них хотят. Только минут через десять майор встал перед ними и внимательно осмотрел весь ряд. Алисе показалось, что он всматривается в каждого. Что, интересно, он видит? Ведь видит же что-то! Не может же этот интерфейс быть глюком, ведь Жека о нем упоминал. Но спрашивать об этом у товарищей по несчастью совершенно не хотелось.

— Док, Вам слово.

Тот слегка вздрогнул, когда майор обратился к нему, а потом сделал шаг вперед.

— Как бы мне ни хотелось вас не огорчать, но придется. Вас ожидает карантин. Пятнадцать дней полной изоляции. Это необходимо, иначе мы не стали бы подвергать вас этому, зная, что все вы только что оттуда. Все, кто выдержит это испытание, назовем это так, без последствий, присоединится к ополчению. После тестирования, пройдет распределение и начнется учеба. Сейчас большего не могу сказать. Да и ни к чему это. И, пожалуйста, не глупите. Здесь вы среди людей.

— Все ясно? — слово взял майор. — После карантина и тестов вы поступите в мое распоряжение. Я заведую учебкой. Так что до встречи. А сейчас вы отправитель в бараки под номером один и два. Там по сто мест. Нале-во! — выкрикнул он. — За старшиной шагом марш.

Буквально за несколько человек до Алисы первый барак, представлявший собой длинное здание, сложенное из бревен, наполнился и колонну на некоторое время остановили. Откуда-то сбоку вышла уже знакомая сержант Вольта.

— Идите за мной, — устало сказала она.

Второй барак был совсем рядом. От первого его отделял неширокий проход. Внутри оказалось темно. Узкий коридор освещался неверным светом, сочившимся из щелей в многочисленных дверях.

— Давай по одному в каждую дверь по порядку, — скомандовала Вольта. — Войдя, закрываем за собой дверь и располагаемся. Так, сначала сюда, по правой стороне. Там двадцать пять камер. Первый пошел. Второй, третий.

Идущие перед Алисой люди скрылись в своих камерах. Вот оно — ее прибежище на ближайшие пятнадцать дней. Закрыв за собой дверь, Алиса огляделась и тяжело вздохнула. Комнатой, или даже камерой это помещение назвать сложно. Это даже не карцер. Это стенной шкаф. Не удивительно будет, если у половины новичков разыграется клаустрофобия. И у нее в том числе. Дощатые стены, кроме одной — внешней. Она бревенчатая. Дощатый пол и потолок. Убранство — узкая койка вдоль левой стены, скатка с матрасом, да еще угловая полка, видимо вместо стола. Такой же ширины как койка проход вдоль правой стены. От одной стены до другой можно спокойно достать руками. Проход начинался от двери и упирался в оконце, затянутое противомоскитной сеткой. Опять под потолком. Только на этот раз в него даже неба не было видно. Да и не окно это, а просто дыра высотой в одно бревно, и шириной сантиметров в сорок. Вспыхнувшая надпись подсказала, что ширина окна тридцать восемь с половиной сантиметров. И света от этого окна едва хватало, чтобы разогнать мрак. Длина комнатенки равна длине койки. Даже зарядку тут сделать будет проблематично.