А вот Богдану так никто в тот день больше и не заметил. Как будто она невидимкой проскользнула по усадьбе.

***

Тем временем она скакала уже по лесу, почти не видя дороги, в ней клокотала обида, он ушел ничего не объяснив, решил жениться на другой, а потом попытался оправдаться. Только ей эти оправдания не нужны. Она даже если простит его когда-то, не сможет быть с ним вместе, она проклята, люди рядом с ней погибают, горе и несчастье ходит за ней следом.

Задумавшись, она уже совсем рядом услышала топот копыт, не оглядываясь пришпорила Индрика, но преследователь не отставал. Вскоре обе лошади начали уставать, но хозяева подгоняли их. Ярослав несколько раз просил Богдану остановиться и поговорить с ним. Лицо его было почти белым, ресницы и волосы были покрыты инеем, изо рта вырывался клубами пар.

Тучи стремительно затягивали небо, ветер бил в лицо и в итак слишком густом лесу становилось стремительно темно. Дорога уже была еле различима, лошади вступали в лужи, подскальзывались на грязи, почти падали и хрипели. Начинал моросить дождь, холодные капли летели в лицо и жалили щеки, глаза приходилось зажмуривать, и щурится чтобы хоть как-то разглядеть куда ехать, вот дорога уже превратилась в узкую тропку, ветки начали хлестать сначала по бокам коней, а потом и по наездникам. Капли на лету замерзали и больно били уже ледышками, глаза слипались от мороза.

Лес как будто хотел остановить обоих. И когда дождь обрушился стеной, лошадь Богданы начала останавливаться и крутиться вокруг, они сбились. Сверкнула молния и девушка увидела прямо перед собой Ярослава. Струи воды вперемешку с ледышками стекали по его лицу и капали на рубаху, которая виднелась за расстегнутым кафтаном. Он провел рукой стряхивая потоки с кожи, ладонь его окрасилась в красный, ледяные капли ранили его. Устало открыл глаза, соскочил с лошади и начал приближаться.

Молния била уже не переставая и за шумом грозы Богдана не могла разобрать что он ей говорит, лишь видела, как шевелятся его губы. Она простоволосая, потерявшая платок при бешенной скачке насквозь уже промокла, юбка холодила ноги и с нее капала на землю грязная вода, забрызганные грязью сапоги тоже уже начали промокать и схватываться морозом. А она не чувствовала ничего, лишь мотала головой и кричала нет, зажимала уши руками, из глаз текли слезы, дыхание сбилось и сердце бешено колотилось. Она хотела, чтобы он замолчал иначе умрет прямо здесь, ее душа не выдержит больше.

Ярослав подошел вплотную и протянул ей руки, она как будто впервые их видела, недоуменно смотрела на них. Потом совсем ослабнув скользнула вниз, как в омут рухнула. Он успел ее подхватить, сам едва не упал от бессилия. Опустил Богдану на землю, и не разжимая рук тут же подхватил на руки и куда-то понес, ноги его разъезжались в грязи, но девушка чувствовала себя защищенной, ей было тепло, она проваливалась в забытье и тогда ей казалось, что ничего плохого не было. Удивительно, откуда только силы взялись у Ярослава.

Она должна была сопротивляться ему, но не сейчас. Ее силы уже закончились. Он принес ее к охотничьему домику, который заметил в отблесках молний среди деревьев недалеко от того места, где они остановились. Толкнул дверь ногой и войдя аккуратно положил девушку на кровать, стянул с нее сапоги, помог снять одежду и укутал в теплое одеяло, зубы ее стучали, она то теряла сознание и бредила, то приходила в себя, мокрые волосы спутались и беспрестанно липли к ее лицу.

Он гладил ее по щекам и волосам успокаивая. Целовал ее лицо, пока не понял, что сам сидит в мокрой одежде на кровати и безумно замерз. Спешно раздевшись Ярослав завернулся в простынь и принялся быстро растапливать печь. Богдана уснула, разметавшись на кровати, он попробовал ее лоб, горячий, на висках выступила испарина, сон ее был беспокойный, никак не удавалось укрыть ее, она беспрестанно сбрасывала одеяло. Спустя час в домике уже немного потеплело, он развесил одежду рядом с печью и заварил травы.

Нашел немного круп в бочонке. Кое-как разбудил Богдану, она была слишком слаба, подложив ей под спину подушку помог ей подняться и заставил выпить отвар, взгляд ее был затуманенным, иногда она вздрагивала. Сделав несколько глотков, поняла, что не сможет больше проглотить и откинула голову назад. Он нежно погладил ее по волосам убирая их от лица, а затем по щеке. Богдана не могла даже поднять руки от усталости, веки ее были свинцовыми, и она почти не открывала глаза, лишь едва их разлепляла, чтобы убедиться, что это не сон.

А потом явь и сон все-таки слились для нее в один нескончаемый поток. Ей было ужасно холодно, потом жарко и мокро, она чувствовала Ярослава рядом. Он то лежал и прижимал ее к себе во сне, то расхаживал рядом и гремел какой-то посудой, иногда будил ее и заставлял пить или проглотить пару ложек какой-то еды. Она совсем не чувствовала ее вкуса.

Иногда Богдана чувствовал себя как в болоте, как будто оно ее засасывает, тогда от страха она начинала стонать. Казалось вокруг кружат птицы Нави, хотят клюнуть ее или поцарапать когтем, где-то рядом раздается смех княгини, окровавленные жертвы, которых видела Богдана стояли возле нее и стонали, она не могла разобрать что именно, кроме слов что все прокляты.

Ярослав поднимался, менял мокрую простынь, от того что она потела на сухую, укрывал вторым теплым одеялом, он попеременно грел их на печи, укладывался на него сверху и прижимался губами к венке на виске так бешено бьющейся. И что-то шептал ей. Она почти ничего не разбирала. Лишь однажды услышала прости и люблю. И ощутила, как одинокая слеза капнула ей на щеку.

***

А потом все чаще Богдана стала выныривать из забытья, но не показывала этого, лежала просто с закрытыми глазами и слушала, слушала как Ярослав рассказывает о своем детстве, об ужасах и страхах, о родителях, о кровавых ритуалах в которых его заставляли принимать участие, о том, как он впервые ее увидел, как влюбился и запрещал себе это, о том как встретил спустя несколько лет и любовь стала еще сильнее, как потерял ее и пытался найти, а его заставили дать согласие на свадьбу с другой, как боялся ей все рассказать и потерять, как решил разорвать свадьбу и бежать к ней. Она