У судьи словно кружилась голова, ощущение реальности ускользало, мир, всегда столь жесткий, неумолимый, бескомпромиссный, вдруг стал сказочным и праздничным, каким бывал лишь в далеком детстве. На его глазах творились самые настоящие чудеса. "Господи, значит всё было не зря", гремело у него в голове. Организация ловушки в туилской тюрьме, пленение ребенка, схватка с металлическим чудовищем, бесконечная тряска в карете, жуткое столкновение с бешенным туру в "Одиноком пастухе", многотрудное разбирательство в караване "Теврон", Дюроны, Варнего, мироеды, шоти, все эти препирательства с Элен. Всё было не зря. И судья уже представлялся себе чуть ли не мифическим героем, вторым Эри Яроном, который преодолел тяжелый опасный путь, участвуя в смертельных схватках и кровавых битвах. А сколько он проявил мужества, решимости, мудрости, стратегического предвидения! Лишь ему тогда на судебном заседании в Туиле хватило ума разглядеть тот громадный потенциал, что хранила в себе странная синеглазая девочка. Лишь ему хватило отваги и решительности буквально за одну ночь перевернуть всю свою жизнь, схватить девочку, загнать её чудовищного пса в ловушку и, рискуя всем, отправиться в Акануран. Лишь ему хватило духу и самообладания пойти на встречу с грозным главой Судебной Палаты и предложить эту невероятную сделку. И значит все эти чудеса вполне заслужены им. Он припомнил цитату, записанную им на форзаце книги о храбром Эри Яроне: "Ослепленный предчувствием большого счастья, я готов был потерять всё. И потерял". И улыбнулся про себя: не потерял. Напротив, приобрёл. Всё приобрел.

— Да, всё правильно, — спокойно сказал он.

— Ну что ж, тогда извольте подписать бумаги, — сказал Регоньяк, раскладывая на столе белые листы.

— Бумаги? — Удивился судья.

Старший юрист поглядел на него с не меньшим удивлением.

— Акты приема-передачи вышеозначенных сумм и имущества, расписки, — пояснил он. — Я думаю вы согласитесь с вполне понятным желанием моего клиента иметь засвидетельствованное вами подтверждение того что вы получили все оговоренные средства в надлежащее время и в полном объеме. Или вас что-то не устраивает в такой процедуре?

— Я думаю вы в свою очередь согласитесь, господин Регоньяк, — в тон ему ответил судья, — что прежде чем подписывать подобные документы я должен убедиться, что оговоренные средства действительно поступили в полном объеме?

Длинный сутулый юрист едва заметно пожал плечами.

— Само собой разумеется. И насколько я понимаю никто вам в этом не препятствует.

Мастону показалось, что он различил в звонком голосе, очень не подходящем пожилому, согбенному, худому, словно высохшему человеку, нотку издевки. Но он всё же решил, что и правда показалось.

— Временем я не ограничен, — добавил Регоньяк. — Мой клиент пожелал, чтобы я посвятил этому делу весь сегодняшний день. Насколько мне известно, сегодня вы ожидаете еще одно радостное событие — подписание Его Королевским Величеством дворянской грамоты о пожаловании вам графского титула и внесении вашего имени в Парчовую книгу и Патриционный матрикул агронского королевства. Мои поздравления. — Регоньяк слегка склонил голову. С учетом того что он и так был скрюченный выглядело это нелепо.

— Благодарю, — сдержанно ответил Мастон. Такого поворота он не ожидал. Он никак не намеревался проводить весь день в компании этого ушлого прощелыги. Ведь полученные деньги следовало спрятать. Не потому что судья подозревал герцога в каком-то коварстве, а так, для лишних гарантий. — Однако после получения денег, я собирался развезти их по банкирским домам и мне не хотелось бы утруждать вас этими поездками.

Старший юрист отлично понял намёк.

— Что вы — что вы, господин инрэ, — воскликнул он и смешно всплеснул руками, — я ни в коем случае не намерен докучать вам своим присутствием. Как только все бумаги будут подписаны, я покину вас и буду ожидать сообщений из Геральдической Палаты в своей конторе. Получив из оной подтверждение о вашем титуловании, я вторично пребуду сюда, к вам, чтобы сопровождать вас в Заль-Вер для получения вашей дворянской грамоты. Как сообщил мой клиент, вы настаиваете на том чтобы получить грамоту сразу после подписания и также лично удостовериться что ваше имя внесено в Парчовую книгу и Патриционный матрикул. Всё верно?

— Да, всё так, — медленно ответил Мастон, обдумывая услышанное. Что ж, решил он, его всё устраивает.

— Тогда прошу, — Регоньяк протянул ему два маленьких ключа. — Вот этот от золотого сундучка, тот что, — он фамильярно улыбнулся, — увы, поменьше. Этот от серебряного. Футляр с каменьями на защелке.

— Благодарю, — с улыбкой сказал судья, принимая ключи. Ему подумалось, что он принимает ключи от рая.

Он решил, что этот Регоньяк отлично держится. Ведь наверняка изнывает от любопытства узнать, что такого совершил господин инрэ чтобы в один день быть обласканным таким неслыханным кушем: громадным состоянием и титулом. Но если и так, старший юрист не выдал своего желания ни единым намеком.

С почти детским волнением он открыл сундучок "тот что, увы, поменьше". Он ожидал увидеть сплошную массу из золотых кругляшков, но оказалось что монеты аккуратно расфасованы в столбики из бумажной обертки, перетянутой тонкой золоченой ниткой. "Драгоценные колбаски", весело подумал судья. В каждой такой "колбаске" было по двадцать монет.

Мастон Лург перенес сундучок на кровать и с любовью, чуть ли не с трепетом, словно имеет дело с маленькими живыми нежными созданиями, принялся, считая про себя, перекладывать "колбаски" на постель. Порой у него начинали дрожать руки. Каждая такая "колбаска" могла позволить одному человеку сносно прожить целый год. А здесь их целая тысяча. Он уже обеспечен на тысячу лет. А ведь у него еще есть серебро и бриллианты. А до вечера он должен вступить во владение огромным земельным поместьем, приносящим немалый доход. Его душа пела от радости. Словно весь окружающий мир, прежде равнодушно не замечающий его, теперь приветливо улыбался ему. Всё становилось возможным и осуществимым, все дороги и дома открывались перед ним, лучшие экипажи, лучшие корабли готовы везти его куда ему угодно. Люди, звери, звезды, стихии в немом восхищении взирают на него, признавая его необыкновенность, признавая что он победитель и имеет право на всё, завидуя его судьбе, желая хоть на миг прикоснуться к нему как к символу бесконечной удачи. Новая счастливая жизнь приветствовала его. Он уже совершенно позабыл когда испытывал нечто подобное в последний раз. Может быть в далеком детстве или в то прекрасное время, когда только начал встречаться с милой девушкой, впоследствии ставшей его женой. Но и детство и девушка были всего лишь скоротечными иллюзиями, легкомысленным вихрем эмоций, приятным самообманом, ненадежным душевным порывом наивной юности, а теперь его грядущая счастливая жизнь овеществлена