Но я категорически отказался. Кто знает, сколько слез ещё осталось у нашей Нэро? Сколько боли она должна была испытать, чтобы в океане возникла ещё одна слеза?

До этого подобраться к изначальному существу было невозможно: зараженные рыбы представляли огромную опасность. Но теперь они видели во мне своего, и потому не обращали на меня никакого внимания. Истери затаилась в водорослях, наблюдая за моими действиями и действиями краба.

Я подплыл к Азалю. Его два больших черных глаза смотрели сквозь меня, он меня будто бы не видел, но всё-таки ощущал моё присутствие рядом. Атмосфера возле изначального существа была такая же, какой она была возле саркофага нашей Нэро. Я ощущал божественность и сакральность, скрытые от простых марр таинства сочились сквозь меня. Все эти таинства были сконцентрированы в аквамариновой слезе.

Я не знал, что с ней делать. О её применении нигде не было сказано. Но Азаль сам подсказал мне, что я должен сделать. Он открыл свои маленькие челюсти.

Слеза была пущена в его рот. Я надеялся, что именно этим способом Азаль и будет излечен. Мне хотелось этого больше всего.

Сначала не происходило ничего необычного, но потом случилось чудо. Безумные рыбы кружили вокруг ног краба, и в один момент остановились. Они начали расплываться кто куда, а видимые признаки заражения у них пропали. Краб стал выглядеть чуть лучше, нежели чем был до этого. Он закрыл свою пасть, и молча смотрел уже не сквозь меня, а прямо на меня. Раздирал меня взглядом. Мне стало неуютно, и я вернулся к Истери.

— Получилось? — спросила она с надеждой.

— Как видишь. Рыбы, кажется, больше не больны. Не знаю, как излечение Азаля излечило и этих рыб. По крайней мере теперь Биимун снова будет жив.

Запись 2. Последний сон

Несмотря на то, что «свита» краба была излечена, не был излечен я. Этого стоило ожидать, и я этого и ожидал. Как я и задумывал, остаток своих дней я отдам своей вере. Нэро меня услышала — она помогла мне, но своё благословение я отдал океану. Я молюсь за то, что я сделал правильный выбор.

Этой ночью мне приснился сон. Я вновь оказался в абиссальной зоне, только вот я уже понимал, что это всё оставалось лишь сном. Да и местная обстановка поменялась, так как все стало немного мрачнее, нежели чем было ранее.

Передо мной, как и в прошлый раз, стояла Василиск. Но теперь на её лицо была хоть какая-то эмоция. И это была эмоция… разочарования?

— Я удивлена. Ты использовал слезу не на себе, но на океане. Твоей добросердечности можно позавидовать. Только завидовать я тебе не буду.

— Почему? Разве ты не хотела, чтобы океан был излечен?

— Не таким способом, Анарел. Эта слеза была слишком важна для того, чтобы использовать её на существе, которое может справиться с заражением самостоятельно. Ты мог использовать слезу на себе и обрести… — Василиск резко замолчала.

— То есть как? Океан не мог излечить себя, раз всё это время был заражен, и не делал с этим ничего.

— Разве до тебя до сих пор не дошло? Причинно-следственные связи для тебя всё ещё не выстроились? Ты просто… Я не знаю, кем тебя можно назвать. Во время нашей прошлой встречи в твоем сне я ясно сказала о том, что ты не должен давать эту слезу кому-либо кроме себя. Но ты меня уже не слушал…

Я вспомнил о наставлениях Василиск, которые она произносила во время моего последнего сновидения с ней. Но тогда мне было не до неё. Ведь я в первый раз увидел Истери.

— Я сделал то, чего хотела бы Нэро. Она поступила бы так же, как и я.

— Нэро хотела, чтобы ты стал… её преемником. Вкусил её крови и вознесся до уровня… пробудившегося существа. Ты бы снял с себя оковы биологической жизни. Ты бы стал чем-то… чем-то…

Василиск была перевозбуждена. Я так и не мог понять, о чем она говорит.

— Я поступил так, как должен был, — вновь повторил я.

— Ты не должен был отдавать слезу океану. Она предназначалась тебе. Тебе одному. И ты всё испортил, и теперь… Теперь вся моя работа пойдет насмарку.

— Твоя работа?

— Это больше не твое дело. Ты всё испортил, Анарел. Сам остался заражен, и другим не дал шанса вылечиться от той болезни, что сейчас бушует в Царстве Континуума. Но теперь это не твоего ума дело. Теперь всё напрасно и бессмысленно.

— Разве ты не говорила, что у тебя была иная цель пребывания в этом месте? Выходит, ты хотела использовать меня для того, чтобы ты заполучила слезу?

— Это не слеза… Не слеза… Это кровь. Кровь Нэро. Кровь созерцателя, что могла бы… могла бы прекратить всю бессмысленную череду страданий, что была уготована моему дому. Та история о моем прошлом, что я тебе рассказывала, была правдой лишь наполовину. На самом деле я всегда была предана своим создателям. Предана своей цели. Я презирала океан, и сейчас я говорю это в открытую. Мне не интересна жалкая жизнь сотни тысяч марр. Мне интересна жизнь десятка миллиардов людей и прочих живых организмов, что проживают в Континууме.

— Я ни слова не понимаю, и не думаю, что вообще должен что-то понимать. Ты могла сделать всё сама, раз так хотела заполучить слезу… Либо рассказать о своих планах мне ранее. Объяснить, что всё это значит. Не посылать расплывчатые намеки, а сказать всё в открытую.

Василиск отвернулась от меня.

— Больше ничего не имеет значения… Больше ничего не имеет значения… Нет конца… Нет финала… Этот мир никогда не увидит своего эпилога… Ты разрушил всё, что было предначертано тебе судьбой… Наслаждайся своей никчемной, приземленной жизнью, жалкая марра. Жалкая, жалкая марра…

Я проснулся в лихорадке. Но с плеч свалился какой-то груз.

Запись 3. Азаль

Я чувствовал, что жизнь моя подходит к концу. Я не придумал ничего лучше, кроме как навестить Азаля. В последние дни моя душа уже выходила из моего тела, а орнатумы начинали преследовать меня, предчувствуя мою скорейшую смерть.

Азаль полностью излечился. Свиты у него уже не было, разве что с десяток заблудившихся в этой огромной пещере рыб. Но они тоже уже были здоровы, и рано или поздно они всё равно найдут отсюда выход. А вот для меня выхода уже не было. Я приплыл к крабу с мыслью о том, что уже не выплыву наружу до конца своих дней. Или считанных часов.

К моему удивлению, Азаль, завидев меня, пошатнулся.