Он повернул голову, ухмыляясь.

– Поймал поганца, – выдохнул он. – Боже правый, я его поймал!

Карлос протянул руки и воткнул два скрюченных пальца ему в глаза, потом рванул вниз – и еще раз. Из груди Рейгера вырвался ужасающий сиплый звук. Он выпустил Карлоса и, одной рукой прикрыв глаза, а другой молотя по воздуху, принялся вслепую бродить по комнате. Карлос поднялся на ноги, мотнул головой и стал ждать, когда Рейгер снова пройдет мимо. Дождавшись, он поставил ему подножку, и Рейгер рухнул, да так и остался лежать, издавая стоны и молотя ногами.

Карлос забыл, что в комнате находится Феннер. Он видел лишь Рейгера. Сев на спину Рейгеру, он сжал его коленями и сомкнул у него на горле окровавленные пальцы, потом, наступив Рейгеру коленом на спину, медленно потянул назад.

Рейгер колотил руками по полу, глаза его вылезли из орбит. Карлос зло сказал:

– Ну вот, – и дернул изо всех сил.

Рейгер забулькал, слепо нашаривая руки Карлоса, и обмяк. Что-то хрустнуло, кровь хлынула у него изо рта. Карлос отшвырнул его и поднялся, дрожа.

Феннер прислонился к стене, целясь в Карлоса:

– Тебе повезло. Беги, пока я не передумал. Беги, ничтожество, ты…

Карлос сделал два неверных шага к двери и открыл ее. Феннер услышал, как он топает по лестнице и возится с замком. Он стоял, прислушиваясь, потом в ночи заговорили два «томпсона». Пара длинных залпов – и тишина.

Феннер неторопливо убрал пистолет и нашарил сигарету.

«С меня хватит этого городишки – поеду домой и для разнообразия свожу Паулу куда-нибудь», – сказал он себе, выбрался наружу и спустился по пожарной лестнице. Стало слышно, как заводят машину. Это действовали Алекс и Кемерински.

Он подошел и посмотрел на Карлоса. На душе было спокойно. У него не было сомнений, что те двое сработают на славу, но хотелось удостовериться. Лишние проблемы ни к чему. И да – они справились. Он отряхнул одежду, лихорадочно соображая, потом развернулся и зашагал обратно к Нулену.

Нулен вскочил с кресла, когда он вошел.

– В чем дело?

– Сам-то как думаешь? Из обоих сделали фарш. Где Глори?

Нулен вытер лицо носовым платком:

– Мертвы? Оба?

Он отказывался верить.

– Где Глори? – нетерпеливо повторил Феннер.

Нулен положил на стол дрожащие руки.

– А что?

– Где она, чтоб тебя?!

Феннер смотрел на него внимательными ледяными глазами.

Нулен показал:

– Наверху. Можешь оставить ее в покое: теперь я сам за ней присмотрю.

Феннер оскалился:

– Зачем? Ты же не поведешься на слова раскаяния, которые у нее наготове, правда?

Нулен слегка покраснел.

– Оставь свои дешевые шуточки, – в конце концов, она моя жена.

Феннер отодвинул стул.

– Бога ради, – сказал он, вставая, – старый дурак – самый безнадежный дурак, как говорится. – Он пожал плечами. – Та еще штучка эта Глори. От мертвого мешка с деньгами к новому.

Нулен сидел с неподвижным взглядом, губы его чуть заметно кривились.

– Оставь все это, Феннер, мне это не по душе.

Феннер развернулся к двери:

– Пойду повидаться с дамочкой. Где мне ее искать?

Нулен покачал головой:

– Не пойдешь. Только попробуй – горя не оберешься.

– Да? Ладно, тогда я к ней не пойду, но скажу тебе, что сделаю. Я вернусь через час с копами и с ордером на ее арест.

Нулен оскалился:

– У вас на нее ничего нет.

– Ну да, конечно. Только убийство. Да и что такое убийство? Всего лишь незначительная смена окружения.

Толстые руки Нулена задергались, пухлое лицо приобрело зеленоватый оттенок.

– О чем ты говоришь? – сказал он настороженно.

Феннер двинулся к дверям:

– Сам знаешь. У меня нет времени с тобой возиться. Либо я увижусь с ней сейчас, либо – уже в тюрьме. И мне, знаешь ли, без разницы.

Лицо Нулена поблескивало при свете настольной лампы.

– Верхняя дверь справа по лестнице.

– Я ненадолго, оставайся на месте.

Феннер вышел и закрыл за собой дверь.

Подойдя к двери на верху лестницы, он повернул ручку и вошел. Глори вскочила со стула, она была бледна, рот изумленно раскрыт.

Феннер захлопнул дверь и прислонился к ней.

– Чулки не снимай, – медленно сказал он. – Нам с тобой нужно немножко поговорить – вот и все.

Она снова опустилась на стул.

– Не сейчас, – сказала она сдавленным голосом. – Уже поздно, я хочу спать. Я устала. Сказала же ему, чтобы никого не пускал.

Феннер выбрал стул напротив и сел. Он сдвинул шляпу на затылок и порылся в кармане жилета в поисках пачки сигарет, достал две и предложил одну ей.

– Вон отсюда! – сказала она. – Убирайся! Я не хочу…

Феннер закурил и сунул пачку сигарет обратно в карман.

– Заткнись! – Он выпустил в потолок легкое облачко дыма. – Мы с тобой поговорим, причем первым буду говорить я, потом – ты.

Она встала и направилась к двери, но Феннер протянул руку, поймал ее за запястье и развернул к себе. Она наугад потянулась к его лицу острыми ногтями. Он перехватил ее руку, сжал оба запястья одной рукой и дал ей пощечину. На ее лице появилось четыре красных полосы.

– Ой!

Он отпустил ее руки и грубо ее оттолкнул:

– Сядь и заткнись!

Она села, касаясь рукой щеки:

– Ты об этом пожалеешь.

Феннер устроился поудобнее, так что стул заскрипел.

– Вот как ты думаешь. – Он зевнул. – Дай-ка я расскажу тебе одну историю. Это история про нехорошую девочку и китайца. Она тебя добьет.

Она сжала кулаки и замолотила ими по коленям:

– Хватит! Я знаю, что ты сейчас скажешь. Слышать не желаю!

– Для тебя, – сказал Феннер, – существовал только Чен. Он значил для тебя все. Когда Карлос убил его, твоя жизнь остановилась. Ничто не имело для тебя значения. Ты жила лишь для того, чтобы расквитаться с Карлосом за то, что он отобрал единственное, что делало твою кошмарную жизнь хоть чего-то стоящей. Пока все так, верно?

Она закрыла лицо руками и задрожала, потом выговорила:

– Да.

– Вы с Тайлером решили прокатиться в Нью-Йорк. Ты не могла расстаться с Ченом даже на несколько дней, и он вырвался повидаться с тобой, пока Тайлер бродил где-то по делам. Карлос послал двоих кубинцев, они нашли Чена и убили. Так?

– Они пришли ночью, когда я была с ним, – ответила она голосом, начисто лишенным выражения. – Один держал меня, а другой перерезал ему горло. Я была там, когда они это сделали. Они сказали, что убьют меня, если он будет сопротивляться, и он просто лег на кровать и позволил этому ужасному кубинцу перерезать