Шрифт:
Закладка:
– Четыре года – немалый срок, – сухо отметила Кристи-Линн.
– Думаю, дело в Айрис. Ваш муж вполне мог прожить без Хани. А она – без него. Но дети меняют положение вещей. Выворачивают жизнь наизнанку, как и сердце. Просто Хани была слишком молода и эгоистична, чтобы это понять. Наверное, виновата я, ведь я ее вырастила.
Кристи-Линн задумчиво отодвинула кружку. Ретта говорила с абсолютной откровенностью, не пыталась ничего утаить или оправдаться – впрочем, как и извиниться.
– Вы очень прямолинейны.
Казалось, наблюдение удивило Ретту.
– А как иначе? Это не могло закончиться хорошо, но с возрастом понимаешь, что люди должны совершать собственные ошибки – и иногда большие ошибки, – чтобы понять собственную неправоту. Только обычно уже слишком поздно, и под удар попадает кто-то еще. Хани думала лишь о развлечениях. Она знала: я позабочусь об Айрис – во всяком случае, пока могу.
В этот момент на кухню зашла Айрис, сжимая в руках мишку.
– Сок.
– Хорошо. Я дам тебе сок.
Ретта поднялась на ноги, опираясь на угол стола, и зашаркала по изношенному линолеуму к холодильнику. Дрожащей рукой она наполнила пластиковую чашку и закрыла ее крышкой.
– Держи, детка.
Но Айрис утратила интерес к соку. Она уставилась на незнакомку, и в больших лиловых глазах виднелась уйма вопросов.
Ретта взяла из ручки Айрис забытую чашку и поставила ее на стол, а потом обхватила девочку за плечи.
– Это Кристи-Линн, милая. Подруга… была подругой… твоего папы.
Айрис наклонила голову, недоуменно нахмурив светлые бровки. Ретта посмотрела Кристи-Линн в глаза и взяла со столешницы мятую пачку сигарет.
– Ну, пойдем. – Ретта обхватила ручку Айрис и кивнула в сторону двери. – Тебе надо побыть на солнышке.
Кристи-Линн поняла истинный смысл сказанного Реттой: «Нанни нужно покурить». Кристи-Линн неуверенно последовала за ними на крыльцо и вниз по ступеням, где Ретта достала откуда-то пластиковое ведро и совок и вложила их в руки девочки.
– Мы будем здесь, – пообещала старуха, забираясь обратно на крыльцо. – Ты сможешь нас видеть.
– Мама приедет?
Ретта положила руку на грудь и на мгновение прикрыла глаза.
– Нет, малышка. Мама не приедет. Ей пришлось уйти, помнишь?
У Айрис начал дрожать подбородок, маленькое личико сморщилось.
– Хочу маму.
– Я знаю, малышка. Я тоже. Но она наблюдает за нами. – Ретта подняла голову к небу и показала пальцем на белое облако. – Из рая, помнишь? И она любит смотреть, как ты играешь. Порадуешь мамочку? Поиграешь?
Айрис кивнула и с печальным видом побрела прочь, сжимая в руке совок. Ретта полезла в карман халата за пачкой сигарет, шурша целлофаном. Вытащила одну и опустилась на стул рядом с Кристи-Линн.
– Тяжело на нее смотреть, верно? – спросила старуха, зажигая сигарету и затягиваясь.
– Очень.
– Мне тоже. – Голос Ретты дрогнул. Она сделала еще одну долгую затяжку и выдохнула дым. – Она почти не разговаривает. Только отдельные слова, если чего-то хочет. Бедняжка. Она так растеряна. У нее начались кошмары с тех пор, как Хани… С аварии.
Кристи-Линн кивнула, но промолчала.
– Я устала, миссис Ладлоу. И я… не в форме. Не ожидала, что в моем возрасте мне придется растить еще одного ребенка, и врачи тоже не радуют новостями. Не знаю, сколько еще…
Кристи-Линн перебила:
– Но Рэй с женой, конечно…
– Они уже сказали – нет. И я не могу их винить. Они и так едва сводят концы с концами, а осенью появится еще один рот. Не знаю, как справится Эллен. Она и с четырьмя-то не справляется, не говоря о пяти. Для Айрис просто нет места.
– А что произойдет, если?..
– Когда, – поправила Ретта, выдохнув новую порцию дыма. – «Если» нет. Есть только «когда».
– И Айрис?
– Ее заберут соцработники, если Рэй не передумает. А я очень сомневаюсь, что это произойдет.
У Кристи-Линн сжалось сердце, словно грудь вдруг наполнилась камнями.
– Вы имеете в виду приемную семью?
Ретта тяжело вздохнула и отвела взгляд.
– Знаю, это не лучшее место… Но другого выхода нет.
Кристи-Линн молчала – отчасти потому, что не доверяла собственному голосу. Она попала в приемную семью, когда ей было шестнадцать. И представить не могла, каково придется ребенку возраста Айрис, тем более что девочка уже плохо справляется с ситуацией.
– Ну не позволит же Рэй отправить родную племянницу в приемную семью? Если что-то действительно случится, они ведь заберут ее, не отдадут чужим людям?
В глазах у Ретты появились слезы, на лице отразилось отчаяние.
– Он велел мне заботиться о себе получше, потому что они не пустят отродье Хани в свой дом. Словно Айрис виновата, что ее родители не были женаты.
Кристи-Линн оторопела.
– Но как же христианская благодетель? «Будьте как дети»? Разве он не должен в такое верить?
Ретта растерянно покачала головой:
– Я давно оставила попытки понять, во что верит этот мальчик. Но, если хотите, спросите у него сами. Вон он, едет по дороге, и похоже, со всем семейством. Я совсем забыла – они должны забрать кексы, которые я приготовила для церковной ярмарки.
Кристи-Линн подняла взгляд и увидела на дороге выцветший коричневый фургон в облаке пыли.
– Я поеду, – сказала Кристи-Линн, вскочив на ноги. Не хватало еще Ретте объяснять ее присутствие. – Ой, я оставила сумочку и ключи на кухне.
Ретта удивительно быстро поднялась на ноги.
– Я принесу.
Смущенная Кристи-Линн осталась одна на крыльце, наблюдая, как подъезжает фургон и открываются двери. Сначала выскочили дети, костлявые и бледные, и с дикими воплями разбежались во всех направлениях. Потом появился Рэй и обошел машину, чтобы открыть дверь для жены. Худая, как спица, но с огромным животом, она направилась к дому вслед за мужем, неся в руках покрытую фольгой кастрюлю.
Кристи-Линн отвела взгляд, с нетерпением дожидаясь Ретты, чтобы поскорее уехать. После ее рассказов она боялась не сдержаться и наговорить лишнего.
Айрис играла с лопаткой в грязи. Она подняла голову и вздрогнула, когда дядя прошел мимо, едва удостоив девочку взглядом. Потом во двор забежали ее двоюродные братья и сестры. Айрис вся сжалась, когда старший мальчик с грязными светлыми волосами и в заляпанных джинсах перешагнул через нее, словно она щенок.
Подойдя к крыльцу, Рэй смерил Кристи-Линн взглядом – щуплый мужчина с острыми плечами и худыми конечностями. Из-за его спины пренебрежительно глянула на
