— Я уже перестал надеяться. Хочу приносить пользу больнице, а не работать из жалости.

— Поверьте, все ценят ваш вклад в…

— Ты эти слова оставь для Селина. Мне они ни к чему.

Я запнулся. Какое-то время мы шли в гнетущей тишине, которая сильно давила на меня своей тяжестью. Когда передняя сторона каталки врезалась в двери прозекторской и те разошлись в стороны, я решил нарушить молчание, заодно сменив тему:

— А где Краснов? Почему опять кто-то другой делает его работу?

— У Краснова веские причины нам не помогать.

— Зачем вы его выгораживаете? Это ведь не первый раз. Он просто пользуется нашим ответственным подходом к рабочим обязанностям и добротой.

— Ничего я его не выгораживаю! — возмутился Александр Викторович, останавливая каталку у стола. — Краснов ну никак не мог самостоятельно привезти тело в зал.

— Что у него опять? Слушание в суде? Температура? Арест из-за пьяного дебоша?

— Смерть.

Я тут же замолк. Мне даже стало неловко. Конечно же, данная причина была вполне веской.

— Очень жаль? Кто умер? Кто-то из его родственников или же друзей?

— Он сам.

Безбородов сдернул простыню, обнажив моему взору мертвого Анатолия Краснова, чье вечно красное лицо теперь обрело пепельный оттенок.

Хочу признаться в том, что Краснов мне никогда не нравился. И, несмотря на то, что я негодовал, когда он увиливал от работы, мне радовали его частые отлучки. Он был одним из тех представителей человечества, которых хочется держать от себя на расстоянии. Мне не импонировало его грубое поведение с окружающими, мне не заходил его юмор, мне не нравился его взгляд на мир, который можно было описать тремя словами: сексизм, ксенофобия, мизантропия. За год жизни в Старых Вязах, я успел узнать Краснова довольно хорошо, в первую очередь благодаря любви санитара к разговорам о себе, даже если его никто об этом не просил. Ему нравилось обсуждать политические новости, всецело поддерживая при этом линию партии. Он до пены у рта мог убеждать всех в том, что НАТО — главная опасность для целостности страны и её надо остановить любыми способами, вплоть до превентивных ядерных ударов по её базам и Брюсселю. Он верил, что Великая Отечественная закончилась бы на пару лет раньше полным разгромом немецких войск, родись он в начале двадцатого века, ведь в той войне он занимал бы должность маршала — не меньше. А еще он был убежден в наличие у себя сверхъестественных способностей и мечтал поучаствовать в отборах, чтобы пробиться в десятку финалистов «Битвы экстрасенсов». Какова была природа этих способностей, он никак не мог объяснить. Возможно, одна из его любимых присказок: «Жопой чую», могла ответить на данный вопрос.

Вот такой заурядной личностью был этот Анатолий Краснов.

Я бы понял всех тех, кто не стал бы горевать из-за его смерти. Я бы понял и самого себя. Да вот только глядя на тело этого большого мужчины, который сейчас лежал перед нами на койке, — беззащитный, остывающий, молчаливый, — я почувствовал к нему жалость. За жалостью пришла грусть. Я отвел взгляд от тела, глянув на Безбородова.

— Как это произошло? — сипло выговорил я.

— В сопроводиловке указано, что скончался он дома от острой сердечной недостаточности. В «скорую» позвонила его бывшая жена: зашла проведать и обнаружила его в полуобморочном состоянии. Приехавшая помощь попыталась его реанимировать, но безуспешно. Умер он спустя полчаса. — Безбородов, говорил все это по памяти, после прочтения документации, при этом не стоял на месте, а переодевался в рабочую одежду. — Ребята из «скорой» порекомендовали городских частников, для перевоза тела в морг. Сами же отправились на другой вызов, предварительно оповестив участкового терапевта. Тот приехал через полчаса и констатировал смерть, затем спустя час, прибыла частная служба перевозки из ритуальной службы. Наверняка «стервятники» приехали на ржавой «волге», а содрали с женщины как за поездку на лимузине.

На такие уловки довольно часто попадают простые граждане, оплачивая перевозки тел своих родственников частным компаниям, не подозревая, что больница представляет такие услуги бесплатно. Краснов был нашим работником, и он прекрасно знал все эти тонкости. Да вот только экс-жена никак не могла с ним посоветоваться по данному поводу. А вот «скорая», скорее всего тоже частная, явно была в доле с одной из компаний, представляющих ритуальные услуги.

Я не строю из себя святого, потому как, и наш морг сотрудничал с частниками, с одобрения главы учреждения. В двух помещениях, буквально напротив прозекторской у нас хранились гробы, венки и кресты, которые мы должны были предлагать родственникам покойника. К счастью, цены на товары были доступные, и меня не посещали мысли об обкрадывании людей в состоянии горя. Скорее наоборот — это сильно облегчало процедуру похорон.

Конечно, выбор у нас был не велик, в отличие от городских частников, но местным жителям хватало и этого. Люди здесь жили небогатые, а потому большие компании к нам не совались. Краснов же проживал в городе, в сорока километрах от работы и, видимо, у его экс-супруги водились деньги, раз она решила позвонить в частную неотложку.

Облачившись в халат, маску и перчатки, Безбородов принялся за предварительный осмотр тела, начав с шеи.

— Уже заметны первые признаки окоченения, — констатировал он. — Голова поворачивается с трудом. Хм, на шее у Краснова была золотая цепочка, которую я не вижу. На левом безымянном пальце нет обручального кольца. Надеюсь, укрощения успела снять его бывшая, а не эти гаденыши.

Взяв ножницы, патанатом принялся разрезать одежду, не заботясь о сохранности, в конце концов, Краснову она явно уже была не нужна — в гроб не положишь тело в майке и спортивных штанах.

Пока Безбородов резал одеяние Краснова, я, надев перчатки, принялся стягивать с него носки. Белые, с желто-серыми пятками на стопах. Как только труп полностью предстал перед нами в своем первозданном виде, мы перетащили его на металлический стол. Александр Викторович включил прожектор и принялся за более тщательное обследование. Я же вооружился бланком и ручкой, чтобы делать необходимые пометки, предварительно заполнив рубрики, которые мне были известны: ФИО, пол, возраст.

Безбородов с интересом оглядел подмышки трупа, брюшную полость, паховую часть, обратную стороны локтей и коленей. У Краснова на левом трицепсе было родимое пятно диаметром в пять сантиметров, но почему-то зав. отделением не стал его упоминать. Я же сделал нужное замечание в бланке, решив, что профессор решил проверить мою внимательность.

— Вот она родимая! — его заинтересовала кожа между пальцами ног. Я, движимый интересом, подошел ближе. Между большим и вторым пальцем виднелась красная точка, схожая с отверстием от