Под конвоем оборотней мы двигались уже часа четыре. Логово чудовища, кем бы оно ни было, располагалась далеко от города. Впрочем, неудивительно: располагайся оно близко, я стал бы сомневаться в умственных способностях хвостатых.

Намного быстрее было бы выдать мне коня, а оборотням принять свой звериный облик, но к этому способу прибегнуть не пожелали. То ли боялись, что на Инцитате я попробую удрать, то ли сочли, что в этом случае процессия будет выглядеть недостаточно солидно. Так что у нас с Анной, которых торжественно вели по лесу, образовалась масса свободного времени. Тратили мы его в основном на то, чтобы запинаться о ветки и чертыхаться себе под нос, когда сковывающие наши руки легкие цепи не дают удержать равновесие. Впрочем, лично я нашел себе более интересное занятие. Я безжалостно доставал Блэйд. И делал это целенаправленно и с полным осознанием того, что ей и так плохо. Я был зол.

— Я говорил тебе, что пора закончить говорить загадками? Вечно все решать самой, со мной не советуясь? Я говорил тебе связаться с Императором, но нет, мы слишком гордые и упертые! «У меня есть план», — передразнил я. — И посмотри, к чему это привело!

— Суд поединком был отличной идеей.

— Ну да, ну да. Отличная идея — драться с бесконечной толпой по очереди. На что ты вообще рассчитывала?

— Лазарев, перестань, никакая толпа бы на меня не полезла. Думаешь, весь клан мечтает отправиться с поединка прямиком к целителям? Двое, может быть, трое из элиты клана, которые особо меня невзлюбили. Трой, возможно, его брат, и Койр, и то насчет последнего я не уверена. Мог бы и поберечь свои старые кости. Я бы справилось.

— Да, вот только твой замечательный план почему-то провалился, — резюмировал я.

— Кто же знал, что Койр окажется таким подлецом. Сначала подкупит Федора, а потом воспользуется лазейкой в законе.

— Ага, конечно, Койр у нас виноват, а не твоя недальновидность. Как вообще можно было додуматься позволить выставить на суд поединком вместо себя чудовище⁈

— Формально он ничего не нарушил. В законе и правда сказано, что выбрать можно любого, кто не ответит отказом на призыв. А бессловесный монстр отказом ответить не может. Да еще и я сама согласилась сражаться с любым, кого мне предложат.

— И теперь из-за твоей глупости мы оба умрем.

— Наконец-то, — донеслось с плеча.

— Заткнись, Каладрий! — хором ответили мы с Анной.

Сопровождал нас отряд из шестерых вервольфов в парадных мундирах и лично Трой. Похоже, эта почётная обязанность в нормальное время должна была лечь на плечи главы клана, но за его отсутствием перешла на сына. Ну или просто на кого-то из высокопоставленных вервольфов, кто не сумел отбрехаться. Сомневаюсь, что Август или Койр согласились бы тащиться пешком в такое путешествие, даже при несомненном желании последнего позлорадствовать. Все оборотни, кроме одного, смотрели на нас недружелюбно: в последний момент с нами напросился Йоро, тот самый то ли телохранитель, то ли просто друг молодого Дорйона. И тайный воздыхатель Анны, как я успел понять.

— Граф Лазарев, как вам не стыдно! — укорил меня Йоро. — Если Анна проиграет бой, даже не пав от зубов чудовища, она будет казнена, а ее имя опозорено. Вместо того, чтобы посочувствовать своей подруге, вы донимаете ее своими мелкими проблемами!

— Меня, вообще-то, тоже убьют, если вы не забыли, — резонно возразил я.

— Подумаешь, — отмахнулся Йоро. — Вы-то опозорены не будете. Смерть это всего лишь смерть.

— Как он смеет, — возмутился Каладрий. — На святое покусился.

За последние десять минут процессия ускорилась. Кажется, мы приближались к цели.

— Раз ты так мной недоволен, мог бы вообще не идти, — буркнула Анна. — Это не твой бой.

— И бросить тебя один на один с монстром? Ну вот еще. Кто-то же должен вытаскивать нас из жопы, в которую мы по твоей вине угодили.

Действительно, право на суд поединком объявлял не я, а потому и драться был не обязан. Более того, мне пришлось упрашивать судью позволить мне помочь Анне в бою, обычно подобное не практиковалось. Но о том, чтобы отправить ее одну, не могло быть и речи. Женщин я в беде не бросаю, даже если у них есть хвост, острые уши и несносный характер.

— Пойдем вместе и вместе завалим монстра, кем бы он ни был.

— Или вместе помрете, — снова влез Каладрий, не в силах унять радость от предвкушения этого события. Я вздохнул.

— Каладрий, ну почему ты такая сволочь? Нет бы подбодрить нас в трудной ситуации.

— Почему сразу сволочь? — обиделся демон. — Вам должно радоваться, что скоро вы наконец-то выполните свое истинное предназначение и вернетесь в небытие, что вас породило. Вы просто пока этого не понимаете.

— Небытие? А как же вечные муки?

— Одно другому не мешает.

— Если сегодня нас убьют, мы отклонимся от графика. Я же должен умереть от проклятия, а не в пасти чудовища, разве не так?

— Главное — результат, — изрек Каладрий с довольным видом. — Отчего бы ты ни умер, я буду считать, что работа выполнена.

За мотивирующей беседой с демоном я упустил момент, когда окружающий нас лес вдруг закончился. Мы вышли к реке.

Если лес вервольфов не пытался выиграть в конкурсе на наибольшее количество водных объектов, река была той самой, которая впадала в злополучное озеро. И то, что мы принялись спускаться на берег, вселяло в меня нехорошие предчувствия.

— Ты не говорила, что это речное чудовище!

— А ты и не спрашивал.

Подтверждая мои опасения, нас подвели к кромке воды и расковали. Ситуация требовала от Троя какой-нибудь торжественной речи, но тот просто кивнул Анне и коротко бросил:

— Вперед.

Блэйд скинула обувь, оставшись в брюках и узкой рубашке. Я отогнал мысль о том, как эта рубашка будет облегать ее фигуру, когда намокнет.

— Так нам в реку, серьезно? Мы с тобой, кажется, уже обсуждали, что плаваем плохо?

— Не беспокойся, — Анна при этих словах выглядела самым обеспокоенным человеком в мире. — Здесь недалеко.

Я вздохнул и принялся снимать рубашку и ботинки.

— Могли бы нам и лодку выделить.

Разумеется, я мог бы извлечь какой-нибудь плавучий транспорт, но светить свои способности перед оборотнями было, мягко говоря, неразумно. Даже если транспорт этот будет менее креативен, чем в прошлый раз.

— Лодка здесь не поможет, придется нырять.

Нырять? Этого еще не хватало.

— А я уточнял, что дышать под водой я тоже не умею?

— Вик, просто заткнись и делай то же, что и я.

— Сама заткнись, — ответил я. И, удовлетворенный тем, что оставил за собой последнее слово, шагнул в воду.

Берег оказался неожиданно крутым, я ухнул практически по пояс. Выругался, когда мокрые брюки тут же прилипли к телу, и поплыл следом за Блэйд.

Что бы Анна про себя ни говорила, держалась на воде она довольно уверенно. Вопреки моим опасениям, пересекать реку не пришлось. Мы плыли вдоль берега, туда, где песчаная отмель берега сменялась небольшим обрывом. Так прошло минут семь.

Когда я уже устал молча задаваться вопросом, что мы, собственно, делаем, и приготовился озвучить его вслух, Анна вдруг приказала:

— Ныряй.

— Утопиться решила? — осведомился я.

Ничего не ответив, Блэйд ушла с головой под воду. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

Чего-чего, а нырять я никогда не любил. Холод, норовящая забраться в уши и нос вода и давящее ощущение того, что ты похоронен под водной толщей — не очень-то приятные чувства. Еще в родном мире каждый раз, когда обстоятельства, юношеская глупость или желание покрасоваться перед какой-нибудь девушкой вынуждали меня нырять, я не мог отделаться от мысли, что сейчас из глубины вылезут чьи-то щупальца, схватят меня и утащат вниз, в темноту. И, учитывая, что мы плыли сражаться с неведомым чудовищем, сейчас мысль сия была актуальна, как никогда.

Анна ткнула меня в бок. Я повернул голову и наконец понял, зачем мы проделали весь этот мокрый и крайне неприятный путь. Перед нами зиял зев грота.

Подводная пещера была достаточно широка, чтобы свободно проплыть через нее даже вдвоем. Насколько я мог видеть, уходила она вверх, что вселяло надежду, что в какой-то момент вода в ней иссякнет. Я припомнил, что как раз где-то здесь на берегу расположен небольшой холм.

Руки и ноги мои между тем начинали коченеть. Последние дни выдались пасмурными, и вода была холодной не по-летнему. Надеюсь, водные процедуры скоро закончатся.

Надежды мои оправдались. Мы проплыли метров десять, на протяжении которых вода медленно убывала,