Силе абсолютно наплевать, куда она будет использована. Главное — не держать её в себе, чтобы подпитанная львиной долей божественного благословения, она не повредила магические каналы.

Сейчас подобные случаи за несколько лет можно было перечесть по пальцам одной руки, но вот когда Сёстры только обретали мощь, многие из них именно так глупо и погибли, вовремя не слив свалившуюся после инициации Верховной мощь.

Этот секрет Круг раньше хранил особенно тщательно, поскольку заподозри их кто-то в практически вечной жизни, отношение к ним бы вмиг поменялось.

Эльфы, гномы, дроу… Все те, кто не могли похвастать коротким сроком жизни, и те бы не стали терпеть рядом с собой тех, кто мог по прожитым годам перещеголять их долгожителей.

Накопленный за долгие годы опыт никуда не девался, а ясность ума старухи всегда позволяла ей вовремя подготовить легенду для появившейся из ниоткуда Боевой Ведьмы.

На сегодняшний день только она помнила позабытое искусство, и Османдину это полностью устраивало. Постепенно, год за годом, удаляя записи из архивов, Ведьма искореняла знание, пережив всех тех, кто ещё помнил о нём.

Это было легче, нежели она ожидала.

Незаметно, действуя исподволь во благо Круга Ведьм, Османдина была именно той, на чьих плечах и держался Ковен все эти столетия. Менялись имена, менялись роли, появлялись и умирали её враги, но после стольких лет жизни на такие мелочи просто перестаёшь обращать внимание.

Что тебе враги, когда в твоих жилах пылает яркое пламя истинного бессмертия, навсегда потерянное для всех, кроме неё?

Невесомая пыль.

Всего лишь пыль на сапогах Боевой Ведьмы, всегда оберегавшей Круг от любых посягательств извне. Для чего стемиться к абсолютной власти, становясь вровень с сильнейшими мира сего? Для чего рисовать чёрным куском угля метку на белой ведьмовской хламиде, заявляя многочисленной когорте наёмных убийц и асассинов, что именно она есть озаренная властью?

Нет, Ведьма была слишком умна, чтобы хоть раз сотворить такую глупость, навсегда подвергнув свою жизнь опасности.

Неспешно разоблачившись, Османдина аккуратно сложила белое одеяние на сидение кресла. Придирчиво расправив несуществующие складки на идеально уложенной одежде, она прошествовала к тяжёлому письменному столу, на столешнице которого валялась небрежно брошенная мифриловая цепочка с приметным кулоном.

Приложив подушечку большого пальца к бордовому камню, она на миг сосредоточилась, сформировав короткий импульс. Поняв, что сигнал достиг адресата, Османдина, не торопясь, надела цепочку на шею.

Через несколько минут, скрипнув, открылась дверь в её опочивальню, впустив гибкую фигурку одной из её «дар». Треснул россыпью искр яркий светляк, который взметнулся к потолку, осветив комнату вместо расплавившихся свеч.

— Госпожа? — растерянно спросила черноволосая девушка, обнаружив вместо Наставницы, практически свою ровесницу, к тому же полностью обнажённую. — Ты кто такая? — отступила на шаг она, цепким взглядом окинув комнату. — И как ты сюда попала?

Возмущение девушки было более, чем понятным, поскольку в личные покои Османдины можно было попасть даже не каждой «даре», не говоря уже об остальных. А о том, чтобы сюда могла пробраться кто-то не из её учениц — вообще речи не шло. Это было попросту невозможно.

О своей безопасности Османдина заботилась всегда, предпочитая лишний раз перестраховаться, вместо того, чтобы пасть жертвой интриг Круга.

Не обнаружив больше никого, «дара» нахмурилась, глядя на загадочную улыбку незнакомки, которая, наконец, подняла на неё глаза.

Тень узнавания, смесь недоверия с изумлением… Это было последними эмоциями, которая испытала девушка, прежде чем копьё, за доли секунды целиком сотканное из Крови, вошло в её глазницу, навсегда обрывая жизнь так не шагнувшей на ступень Боевой Ведьмы «дары».

— Прости, девочка, но тебе просто не повезло, — на миг прикрыла глаза Османдина. — Жаль, что это оказалась именно ты.

У ведьмы было несколько учениц, каждую из которых она отбирала с особой тщательностью, следя за тем, чтобы у них наличествовали нужные для её целей качества.

Сигнал кулона могла почувствовать каждая из её «дар», но вышло так, что на зов Османдины откликнулась самая талантливая — Карая.

Сантименты — это одно из недоступных Ведьме чувств. И сейчас равнодушно глядя на то, как сформированное ею копьё растекается безобидной уже лужицой её собственной крови, Османдина не испытывала ничего, кроме лёгкой досады от осознания того, что в этой жизни все несчастья обрушиваются на самых исполнительных — тех, которые стараются и рвутся изо всех сил к познанию.

На зов могла явиться любая «дара», но не повезло именно Карае.

— Дряни, — покачала головой Османдина. — Как были лентяйками, так и остались.

Сделав пометку в голове, Ведьма приступила ко второй части уже давно отработанного действа. Сейчас нужно было всё правильно обставить, как она делала десятки раз до этого.

Мысленный посыл, заставил тело девушки воспарить в воздух, ровно так, как до этого здесь парило кресло. Заливая всегда тщательно отскобленный пол кровью, безвольное тело «дары» подплыло к Османдине, застыв в нескольких шагах.

Кожа на ладонях стоящей Ведьмы привычно разошлась, выпуская тугие жгуты крови наружу. Изогнувшись, словно изготовившиеся к молниеносному броску ядовитые кобры, «плети» секунду помедлили, после чего впились в тело висящей в воздухе «дары», вгрызаясь и пробивая себе путь внутрь. Туда, где несколько секунд назад перестало биться сердце, толкая по жилам наполненную Силой Кровь.

Парящее тело вдруг выгнуло, будто девушка была способна ещё что-то испытывать, а потом белоснежная кожа вдруг оплыла, став стремительно видоизменяться, покрываясь пигментными пятнами, морщинами, теряя первозданную упругость прямо на глазах.

Треск костей бедной девушки сейчас никто не мог услышать, да и Османдина не переживала по этому поводу, поскольку на опочивальню был заблаговременно наброшен Полог, не пропускающий ни единого звука, как снаружи, так и изнутри.

Придирчиво осмотрев получившийся результат, Османдина ещё некоторое время добивалась полного сходства Караи с собой, после чего, наконец, развеяла заклинание, всё это время поддерживающее девушку в воздухе.

Глухой стук о пол ознаменовал окончание ритуала, за который Османдину неминуемо ждал очищающий костёр, узри кто-то из Сестёр, что именно она только что сделала.

Теперь разве что Мистик сможет распознать искусно сотворённую подмену. Все остальные будут пребывать в твёрдой уверенности, что лежащее на полу тело принадлежит Османдине — одной из старейших Ведьм Круга, подло убитую недоброжелателями, которых у неё было больше, чем предостаточно.

Снова усмехнувшись, Османдина принялась уже за себя, полностью перестраивая форму лица, мышечный слой и придавая себе полное сходство с собственной «дарой», в личине которой ей придётся жить свою следующую жизнь.

Когда Ведьма закончила, она вытащила из