Сергей ЕСЕНИН

Недошедшее письмо к матери

Ты жива еще, моя старушка.

Жив и я, привет тебе, привет…

Получил в посылке я подушку

И цилиндр с парою штиблет.

Слышал я: тая тоску во взоре,

Ты взгрустнула шибко обо мне.

Ты так часто ходишь к прокурору

В старомодном ветхом шушуне.

Ничего, родная, успокойся…

Не грусти на дальнем берегу.

Я хотя отчаянный пропойца,

Но без водки спиться не могу.

Я по-прежнему такой же нежный,

И мечта одна лишь в сердце есть:

Чтоб скорей от этой вьюги снежной

Возвратиться к нам — на минус шесть.

Я приду, когда раскинет ветви

Сад, купаясь в розовости вод,

Только ты меня уж на рассвете

Не буди, как, в роте на развод.

Не томи ж меня печальным взором.

Не грусти так шибко обо мне,

Не ходи так часто к прокурору

В старомодном ветхом шушуне.

Владимир МАЯКОВСКИЙ

После получения посылки от Моссельпрома

Мой лозунг:

— «От жизни

все берите».

Но все

Я

Брать не готов:

это вам

не какой-нибудь критик —

а 10 лет Соловков!

СЛОН высок.

Но и я высокий.

Мы оба —

пара из пар.

Ненавижу

всяческие строки!

Обожаю

Всяческий гонорар.

Мой голос

ударит громом,

и рядом скиснет медь:

— Кроме,

как в УСЛОНе,

Нигде не хочу сидеть!!!

Тысяча тысяч,

знайте:

нет больше годов тоски.

Вам говорю: покупайте

«Новые Соловки».

Примечание. Цена отд. ном. 5 коп., на год — 1 Руб. 30 коп.

Сергей Васильев

(1911–1975)

Павел АНТОКОЛЬСКИЙ

Бурбоны из Сорбонны

Здесь побывали все под сводом книжной арки:

Аркебузиры, лучники прошли.

Вийоны. Дон-Кихоты. Тьеры. Жанны д’Арки.

В жабо. В ботфортах. В пудре. И в пыли.

Здесь были все. Голландцы. Турки. Негры. Греки.

Здесь пили пунш. И били баккара.

Питали сандвичи. Бананы. Чебуреки.

Альфонсы, франты. Шлюхи. Шулера.

Здесь пропивали всё: и кэбы, и фургоны.

Лечили люэс. Нюхали цветы

Магистры. Пэры. Мэры. Сэры. ГЬрпагоны.

Гризетки в капюшонах. И шуты.

Здесь морг времен. Кладбище. Свалка. Нашу жалость

К усопшим завернем в остатки от портьер.

Здесь все пюрэмешалось и слежалось:

Макс Линдер, Командор и Робеспьер.

Здесь пахло аглицким, немецким и французским.

Здесь кто хотел блудил и ночевал.

Здесь только мало пахло духом русским.

Поскольку Поль де Антоколь не пожелал.

Александр БЕЗЫМЕНСКИЙ

Речь по поводу

Друзья мои!

О чем вопрос!

Даешь сюда

статью любую.

Коробку спичек.

пачку папирос, —

И я статью любую зарифмую!

Итак, борьба!

Борьба к борьбе

Труба трубит

в трубу трубою!

Труба

трубою

по трубе!

В боях,

на бой

отбоя

к бою!

Буржуям-гадам гроб!

И крах!

К чертям

конвенты-дивиденды!

Бум-бум. друзья!

Бум-бум и трах!

(Овации. Аплодисменты. Все встают и… уходят.)

Семен КИРСАНОВ

Зигзаги

Шло авто, и в то

авто

я вто-

птан меж

двух дам

цвета бэж!

.

Момолевский мульвар мом мосемь…

Были недовольны мы,

ехали в «Линкольне» мы.

Я с приятелем, и к нам

сели меж

пара наших новых дам

цвета бэж.

Едем криво,

едем косо.

Ехать прямо —

не к лицу.

По Садовой едем.

По Са —

дово (по Са) му кольцу.

Давай,

авто,

авто,

давай!

Гони,

а то

мотнем

в трамвай!

Не «Линкольн»,

а «Любо-Бис»!

Наконец

мы в клубе Пис.

Стали мы

глотать икру,

кушать джем,

стали мы

играть в игру,

в букву ЭМ:

— Шуры!

— Муры!

— Фигли!

— Мигли!

— Пети!

— Мети!

Мсё!!!

Владимир ЛУГОВСКОЙ

Песня о мэтре

Итак, начинается песня о мэтре,

о сантиметре и миллиметре!

О книгах, которые были важны,

которые стали теперь не нужны.

А покуда песня до нас идет,

а пока читатель по-своему поет:

«Ах, как же ты, редактор,

поспел, пострел!

Кто тебя назначил?

Куда смотрел?

Эх, стих! И два! —

Горе и