Я проскользнула за его широченной спиной и шагнула в хаос, не дав себе времени на сомненья. Быть может, Рурк прав, и Родерик вовсе не ждет подмоги, но что если нет? Что если его ранили, и он лежит там один, в хаосе, а твари лезут со всех сторон, клацая зубами. Вспомнив о тварях, я переложила светильник в левую руку, и сложила на правой знак копья.

Хаос, словно незрячий старик, осторожно ощупал мое лицо холодными пальцами, когда я пошла сквозь туман. Стена осталась позади, гигантские стволы, отшлифованные хаосом, блестели, как сделанные из металла, и издали казалось, что это строй гигантских воинов сомкнул щиты.

Я выдохнула и, облизнув сухие губы, пошла вперед.

Айрис когда-то сказала мне слушать свое сердце, а оно всегда вело меня к Родерику. От искры, послушно упавшей с моих пальцев, зажегся фитиль, и язычок пламени заплясал на нем, прогоняя хаос. Пусть обычно огонь в светильнике зажигают путники, но почему бы самой не сотворить доброе предзнаменование, раз уж богам не до того.

Вдали мелькнула вспышка и погасла, и я пошла быстрее. Это было похоже на сны, которые я видела все чаще в последнее время: я шла одна через хаос, и не было никого, кто мог бы мне помочь. Но я и не ждала помощи. Я сама спешила к любимому. Если я найду его… Когда я его найду, я скажу все те слова, что должна была произнести раньше. Скажу, что мне не нужен никто кроме него. Что я одна во всем виновата. Что я не должна была возвращать ему кольцо. Родерик был прав, когда говорил, что мы должны пожениться еще тогда, после нашей первой ночи. Он хотел защитить меня от слухов и злых языков. Если бы я умерила свою гордыню и согласилась, то никто не посмел бы оскорбить меня.

Я требовала, чтобы он выслушал меня, но оставалась глуха к его словам и – главное – поступкам, принимая их как должное.

Я исправлюсь. Только бы не было поздно.

Огонь вдали больше не горел, и я подняла светильник выше, чтобы Родерик видел – помощь близко. Я успела вообразить себе самое худшее. Вглядываясь в хаос, я почти видела, как он лежит на сухой земле бездыханный, истекает кровью, зажимает ослабевшими пальцами липкую рану… Поэтому, когда он шагнул ко мне навстречу, я чуть не выронила светильник от неожиданности.

В хаосе Родерик выглядел по-иному: само воплощение воина, бога огня. Он хищно усмехнулся, глаза полыхнули белым пламенем, а с рук соскользнули огненные плети.

– Где Ричпок, тварь? – спросил он. – Верни его тело.

Я в ужасе обернулась, уверенная, что позади крадется тварь хаоса, но огненные плети хлестнули по мне.

Пламя не причинило мне вреда, но от удара я отлетела назад, и твердая земля вышибла из меня весь воздух.

– Зачем ты его забрала? – проревел Родерик, оказываясь надо мной, безжалостный и страшный.

– Я…

Он занес посох для удара, и в пасти дракона заклокотало пламя. Родерик поморщился, замахнулся выше.

– Хаос тебя раздери, смени это лицо! – выкрикнул он.

Я отползла назад, хватая воздух ртом и ничего не понимая, попыталась сотворить знак щита, но пальцы дрожали и не слушались. Светильник, пламя в котором погасло, ткнулся в ноги Родерику. Он нахмурился, заметив его, перевел взгляд на меня.

– За что? – выдавила я.

– Арнелла? – неуверенно спросил он.

– А кто же еще? – вскрикнула я. – Ты… ты… ударил меня!

Его лицо исказилось от испуга, Родерик бросился ко мне, встал на колени.

– Девочка моя, ты в порядке? Где болит? Говорить можешь?

Я оттолкнула его руки, и горячие слезы, которые я не смогла удержать, потекли по щекам.

– Кто пустил тебя в хаос? – застонал Родерик. – Арнелла, твою ж королеву, я мог убить тебя!

Он помог мне подняться, и, встав на ноги, я влепила ему пощечину. Меня колотило, горло душило обидой, я оттолкнула Родерика изо всех оставшихся сил, а потом еще и швырнула огнем.

– Вроде ничего непоправимого, – пробормотал Родерик, гася занявшийся плащ. – Какого хаоса ты тут делаешь?

Это было так несправедливо: я шла его спасать, рискуя жизнью, а в итоге получила плетью, как какая-то тварь. Рыдания душили меня, я вытерла щеки, но слезы и без того испарились с моей кожи.

– Арнелла, прости, – попросил Родерик и снова шагнул ко мне. – Я думал, ты королева.

– Королева? Ты ударил меня, потому что решил, что я королева хаоса? Родерик, как ты мог перепутать?!

– Она принимает максимально притягательный облик для каждого человека, – пояснил он, осторожно ощупывая мою спину, плечи. – Я вижу вместо нее тебя. Арнелла, да что ж ты за человек такой, а? – вырвалось у него. – Тебя вообще можно оставить одну хоть на минуту? Зачем ты сюда пошла? Ты слышала, что я сказал – я мог убить тебя, почему ты улыбаешься?

Спина болела и саднила, и я все еще злилась, но переспросила:

– Значит, ты видишь вместо нее меня?

Родерик вздохнул и покачал головой, а потом обнял меня, прижав к груди, и прошептал:

– Так люблю тебя, просто сил нет. Ты что, шла меня спасать? Ты меня простишь? Не хочешь жить в Адалхорте – ну и не надо. Я тебя сам никуда не отпущу. И с братом разберусь, и с Советом, и с королевой. Если хочешь, съездим к твоей матери. Я куплю ей самый дорогой и большой подарок, какой найду. Тебе больно? Какое счастье, что в тебе тоже огонь…

В его объятиях было спокойно даже среди хаоса, и я вдохнула запах дыма, ставший совсем родным.

– Ты на меня больше не злишься? – спросила я, запрокидывая к нему лицо.

– Очень злюсь, – ответил Родерик. – Чтобы больше не смела так поступать! А Рурку я все лапы оборву, что не уследил. А теперь кокон, Арнелла Алетт.

Его интонации изменились, и вокруг нас вспыхнуло пламя, за которым я увидела отвратительную морду, искаженную хаосом: изломанные черты, широкая пасть, пустые глазницы.

– Не бойся, – сказал Родерик, держа вокруг нас щит огня. – Давай, сделай знак, как я показывал на уроке.

Огонь заструился по моему телу, формируя защитный кокон, и сейчас он получился на зависть Нику – плотный, яркий и надежный. Родерик подобрал светильник, взял меня за руку, и мой огонь соединился с его.

– Пообещай, что больше никогда не пойдешь в хаос без меня, – потребовал Родерик. – Обещай!

Я покачала головой, чувствуя