Шрифт:
Закладка:
Аэриндель понадобилась вся её хрупкая сила воли, чтобы не растоптать и не разорвать пергамент в порыве полной ужаса ярости. С течением прошедших лет по-тёмному привлекательный, жестокий Раммаст нравился ей всё меньше и меньше.
В те блёклые, скучные, слишком часто такие тихие дни её молодости, Лорд стал первым человеком, в чьём брошенном на неё взгляде таился голод. Позднее, он стал первым, кто увидел, что несмотря на то, что она унаследовала кольца, посох и книги заклинаний могучего Табраса, её магия представляла собой лишь тихое, робкое эхо его умений… и что у Дасклейка, так долго находившегося под защитой его силы, было намного меньше закалённых бойцов, готовых к обороне, нежели у соседствующих княжеств.
Как-то раз, на проходившей в Хулдуте свадьбе, он оказался особенно настойчив в проявлении своего внимания во время уединённой прогулки по саду. Вырвавшись из его хватки, Аэриндель дала понять о своих собственных чувствах к нему холодно и кристально доходчиво. Невозмутимый Раммаст одарил её быстрой, коварной улыбкой, которую он использовал, когда над кем-то злорадствовал, и мягко пообещал, что однажды Дасклейк будет принадлежать ему, и она вместе с ним – в роли куклы, жаждущей рьяно служить ему – когда его магия обретёт контроль над её разумом.
И сейчас, последние насмешливые строки письма открывали, что его сила, к сожалению, остаётся недостаточной для защиты Великого Тентора от внешних врагов, но зато он в некоторой степени научился… контролировать. Раммаст надеялся, что она помнит, и тепло приветствовал свою будущую невесту.
Аэриндель ничего не слышала о потугах Раммаста в изучении Искусства с тех пор, как он унаследовал Великий Тентор – если не считать нескольких слухов о призванных и затем обезумевших чудовищах, и найме магов-ренегатов в качестве наставников, затем таинственно исчезавших. Однако напоминание о желании видеть её в роли управляемой рабыни было достаточно явным. Его уверенность означала, что он знает пределы её магии, как знает и то, что из них двоих он сильнее.
Вернувшись мыслями к текущему положению дел, Аэриндель облизала высохшие губы и вновь взглянула на флагшток, один из двух, установленных по бокам окна. Жердь для флага на самом деле была посохом её отца. Несомненно, скоро он ей понадобится.
Ей понадобится посох… и серьёзная магическая поддержка, или союзник, которых она не знала, где отыскать и что предложить за помощь. Чем она может заплатить? Она сама, да её земля – вот всё, что у неё было… и чего хотел Раммаст. Она не видела способа не потерять что-то из этого – или всё сразу – до рассвета.
Ночь быстро опускалась на землю, последние отражения солнца сходили со спокойных вод озера.
А потом, внезапно, Леди увидела его – одинокую, тёмную фигуру, уверенно идущую через озеро к ней; идущую по воде, как по просторному двору. Лорд потратил заклятье на то, чтобы показать, насколько он могущественен – достаточно, чтобы позволить себе раскидываться заклинаниями до начала дуэли.
Аэриндель медленно развернулась, зашуршав обернувшимся вокруг бёдер тёмным платьем, и походя задумалась, почему она одета в лучший наряд, если встречает самого своего ненавистного врага. Оглядев зал, она спокойно обратилась к невидимым наблюдателям, повысив голос:
- Уходите, вы все. Опасность приближается быстро.
Женщина повернулась обратно к окну – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Раммаст Тарангар широко улыбается в сардоническом приветствии, подавшись к ней и подняв руку.
Яркая вспышка, сорвавшаяся с неё, расколола высокое окно снизу доверху, послав звенящее стеклянное крошево внутрь дождём осколков радуги.
Леди Дасклейка не дрогнула.
- Странный человек, - отметила Аэриндель, и её голос был ровнее, чем должен был быть, - чьи ухаживания приняли форму сражения.
Раммаст шагнул через пустую оконную раму в комнату; на его плечах слабо трепетали крошечные искорки охранных чар. Когда ответного удара не последовало, он обвёл взглядом помещение, ожидая увидеть солдат с оружием наготове. Никого не обнаружив, он улыбнулся женщине ещё шире, и начал приближаться, развязно вышагивая по плиткам пола.
- Ты всё такая же красивая, как и всегда, моя леди, - сказал он, всё ещё улыбаясь, - а твой язычок всё такой же острый и жестокий, каким я его помню. Но и его можно усмирить, Аэриндель.
- А, но что насчёт запросов, их тоже можно усмирить, Лорд Раммаст? Я не «твоя леди», не сейчас – и никогда. И всё же я не вижу надобности в отказе от союза с Великим Тентором. Оба наших государства могут дружить без нашей свадьбы… или принятия мной того положения, что ты предложил.
Глаза Раммаста прожигали её.
- Но я верю, что тебе понравится быть моей рабыней. Увидишь, я самый нежный и внимательный из мужчин – до тех пор, пока у меня не появятся два сильных сына, два наследника, - он пожал плечами. – К тому времени, конечно, ты можешь устать быть моей супругой, быть Леди Дасклейка, или даже – кто знает? – устать от самой жизни.
Оба соперника услышали сердитый выдох за гобеленом, когда один из воинов, отказавшихся покинуть свою госпожу, не смог справиться с охватившим его гневом. Раммаст обыденным жестом поднял руку и отправил в ту сторону разряд потрескивающей молнии. В двух местах вдоль длинной череды шпалер, проявились застывшие силуэты, скользнули по изнанке тяжёлой ткани и затихли на полу.
Лорд Великого Тентора поднял бровь.
- Я опоздал, Леди? У тебя уже есть мужья?
Аэриндель прикусила губу, дрожа от горя и ярости, пока, наконец, не смогла подобрать слова. Мужчина ждал, насмешливо ухмыляясь; она открыла рот и осторожно произнесла:
- Здесь, в Дасклейке, есть законы против убийц, Лорд Раммаст – и ты сейчас их нарушил. Хочешь сдаться на милость моего правосудия, или это война?
Раммаст поднял другую бровь.
- Ты мне угрожаешь?
Тём же лёгким движением он бросил ещё одну молнию, обуглившую гобелены и картины, вдоль другой стороны зала.
- Или просто хочешь увидеть меня на коленях?
- Не сомневаюсь, что в этой позе ты очень часто представлял меня, - мрачно ответила Аэриндель, подняв руки и приготовившись плести ответное заклинание.
Раммаст улыбнулся ещё шире и, вежливо поклонившись, жестом призвал выплеснуть её магию на себя.
- А я всё спрашивал себя, как долго ты будешь отнекиваться и увиливать, прежде чем обрушить на меня частицу той ужасающей мощи, о которой мы все в Эсмеральтане говорим! Давай же, светлая леди!
