Пока варяги готовили ночёвку, из любопытства я всё-таки заглянул в дом, запалив скрученный из нескольких слоёв просмолённой бересты факел. Внутри было грязно, затхло и запущено. Земляной пол покрывал толстый слой трухлявого сена и всевозможного мусора. Справа за жердяным простенком находилась дурно пахнущая медвежья берлога. В другом конце дома стоял грубо сработанный из горбыля стол и такая же корявая лавка у стены. Все углы покрывала многолетняя и пыльная бахрома паутины.

Я уже повернулся, чтобы выбраться из этой берлоги, когда в колеблющемся свете факела краем глаза я заметил, что в углу над лавкой что-то чуть блеснуло. Я приблизился. Присмотрелся. На вбитом в стену сучке висел… КОЛОВРАТ! Точно такой же солнечный знак, вернее, инопланетный артефакт, который я оставил дома! Вот это сюрприз! Ничего не скажешь, везёт мне на находки. Я снял знак со стены и стряхнул с него пыль и паутину. По всему видно, что висел он здесь не один год.

«Фил, ты здесь?». «Нет меня. Буду грубить, пока не перестанешь задавать глупые вопросы». «Смотри, что я нашёл!». «Вижу такую же хреновину, как в прошлый раз. Один в один». «Он рабочий?». «Не повреждён, но и не активирован». «Вот и хорошо, что не активирован. Только пришельцев мне здесь и не хватало».

Выбравшись из дома, я увидел, что дружинники не теряли времени даром. Горели пять костров. Варяги таскали охапки лапника под навес. На дальнем краю луговины два варяга разделывали медведя. Я огляделся и махнул рукой своим мужикам. Подошли.

– Гляньте, что в доме нашёл, – протянул я им Коловрат, а потом вспомнил, что эти ребята в Антанию со мной не ходили.

– Что это, Бор, – первым просунул к знаку камеру Ополь.

– Занятная, штуковина, – пробасил Хоттабыч.

– Эта вещица похожа на какой-то амулет, – задумчиво предположил Лунь

– Это, братцы, хитрая штуковина, – я всё ещё не мог отойти от потрясения уникальной находки, – славяне называют его Коловрат или Знак Солнца, а на самом деле – это древнейший артефакт инопланетной цивилизации. По сути – это автономный информационный модуль. Работает на тахионных импульсах определённой частоты. Сейчас не активен, проще говоря, выключен.

– Абледенеть, – проворчал Хоттабыч, – нам тут до кучи ещё и инопланетян не хватает.

– Дай подержать, – протянул руку Ополь. Взял Коловрат и начал вертеть его перед объективом камеры.

– Всё, давай обратно, сюда идёт Олег, – я выхватил у Ополя артефакт, – пока не надо ему Коловрат видеть.

– Не знаю, как вам, а мне жрать шибко охота, – ворчливо проговорил Лунь, и живот поддержал его громким урчанием.

Осенью на севере темнеет быстро и рано, но варяги успели обустроить ночёвку под навесом у стены дома, натаскав охапки елового лапника и сделав по бокам невысокие борта из веток, коры и жердей. Особенно тщательно укрыли ложницу с наветренной стороны. А северный ветер всё-таки пробрался через толщу деревьев и, пролезая во все прорехи, обещал стылую ночь. Пришлось разводить ещё два костра с наветренной стороны. Лучше дым, чем холод. Я долго не мог заснуть, пару раз вставал и вместе с дежурными варягами подбрасывал в огонь сушняк. И, хотя свет костров и жарко тлеющие брёвна отодвинули стену тьмы, студёная ночь всё равно пробиралась то сверху, то сбоку. От земли тянуло зябким холодом, знобило даже у огня. Немного согрелся, когда, спасаясь от холода, все сбились в кучу, улеглись, плотно прижавшись друг к другу и в несколько слов накрывшись с головой шерстяными плащами.

Среди ночи меня будто кто-то ощутимо толкнул в бок. Разлепив глаза, я высунул голову из-под плаща и уставился на другой край луговины. Там в лунном свете опять возникло видение с тремя идолами с будто живыми лицами и сидящими на их головах воронами. Только теперь они стояли поближе, виделись отчётливее, и я разглядел их подробнее. И, чем дольше я в них вглядывался, тем больше они напоминали мне троицу из Запределья. Разглядел я и предметы, лежащие у их ног. Это были олегов меч, дощечки и Коловрат. Вот тебе и на! И, что мне теперь со всем этим делать?

Не смотря на холодную ночь, переночевали мы относительно спокойно, если не считать ночной возни мелких хищников у места, где остались кости, шкура и потроха медведя. Однако к утру наши плащи и одежда всё равно насквозь отсырели, заставив народ подняться затемно. Короткий и тревожный отдых не вернул силы. Всем в этом походе пришлось несладко, но неизмеримо тяжелее приходилось Инге, которая, тем не менее, стойко переносила и терпела невзгоды, ни разу не пожаловалась и ни разу не выказала слабость или немочь.

Поднявшись с промозглого ложа, дружинники закинули в костры сухих веток и принялись греться, засовывая руки прямо в огонь. Ветераны кряхтели и жаловались на разболевшиеся старые раны. К непогоде, наверно. Волглая одежда парила и отчаянно воняла шерстью, железом, потом и дымом. Я тоже стоял среди воинов и, наслаждаясь теплом, смотрел на отблески костра на пластинах доспехов. Просохнув и согревшись, мы наскоро перекусили остатками медвежатины и чёрствым хлебом, и, когда чуть развиднелось, отряд углубился в лес, направляясь на полдень. Наш путь по-прежнему лежал к полноводной реке Свирь, соединяющей великие Ладожское и Онежское озёра.

Река открылась вдруг, когда через лес стала просвечивать её пойма. Внизу под крутым берегом метрах в восьми медленно тёк мощный поток. Раздался облегчённый вздох двух дюжин людей, осознавших, что лесным мытарствам пришёл конец.

Неугомонный Куба повёл нас налево по краю невысокого обрыва. К реке удалось спуститься примерно в полуверсте. На плавно сбегающей к воде луговине, переходящей в песчаную косу, виднелись следы многочисленных стоянок: старые кострища с брёвнами вокруг и примитивные жердяные навесы, покрытые ветками с засохшей листвой. То, что нужно. Вот здесь мы и подождём, когда причалят торговцы, идущие по реке на запад. Почему только на запад? А потому что из Альдейгьи сюда плыть часов шесть-семь, поэтому купцам нет смысла становиться здесь на ночёвку, слишком рано. А вот на востоке ближайший крупный город на Белом озере и плыть от него дня три. Поэтому плывущие с той стороны и останавливались здесь переночевать перед конечным пунктом маршрута.

Как мы и рассчитывали, вечером к берегу пристали три лодьи, потом ещё две. Оба купца, увидев варяжскую ватагу, долго не решались подойти к берегу, но быстро наступающая осенняя ночь заставила их рискнуть. Прежде, чем причалить, каждая команда отправила на берег по делегату.