– Посмотрим, – уклончиво просипел Паша, во рту которого в мгновение ока пересохло, язык прилип к нёбу, а мысли заходили ходуном, как шаткий мостик под ротой солдат: «Что меня кто-то подослал, это ты верно догадался. И по ходу, то, что ты ждёшь и есть, то самое, ради чего меня сюда отправили».

Управляющий поднялся:

– Пройдёмте в столовую. А после я вам всё тут покажу.

Стол управляющего Кирьякова был в разы скромнее, чем тот, за которым потчевали бандиты. Свекольные щи и куриный паштет были центральным угощеньем. На десерт оладьи и горячий брусничный морс. На вкус щи оказались классическим борщом, и Паша попросил добавки, чем заслужил одобрительный взгляд хозяина. После трапезы они отправились пешком на завод, Филимон Осипович не видел в этом ничего предосудительного. Он лично управлял усадьбой. Во всём был скромен и не расточителен. Скорее излишне бережлив, чем скуп, поэтому лошадей без особой нужды не велел запрягать. Беседы вёл разумные и интересные, но едва видел рабочих, как его расположение духа резко портилось. Ни одного встреченного человека управляющий не оставил без упрёка или назидания. Те тоже в долгу не оставались и весьма остро отвечали начальнику. Иногда Паша отходил подальше, чтобы не слушать некоторые нелицеприятные подробности перебранок. Для себя он с удивлением отметил, что «рабочий класс» хоть и был из крепостного люда набран, но вёл себя не так безропотно, как об этом обычно говорилось в учебниках. Такие отчаянные и бедовые люди запросто могли устраивать забастовки.

Предприятие состояло из двух частей: на «малом заводе» выплавляли чугун, на «большом» выделывалось железо. Производственная площадка находилась сразу за усадьбой управляющего. Искусственная плотина, представляющая собой земляную насыпь с водосбросами, разъединяла два рукотворных пруда. По ней проходила дорога из битого кирпича. За прудами высился громадный завод с дымящими трубами и сложной конфигурацией производственных зданий. В округе стоял удушливый специфический запах. Они не прошли и десятой доли завода, а Паша уже взмок. Парень сразу же забывал, что и как называется. Обилие неизвестных терминов прыгали один через другой как игроки в чехарде. Запредельный шум отбывал охоту переспрашивать. Повсюду были тонны пыли. В этом раскалённом доменными печами аду было невероятно трудно дышать. Угрюмые разгорячённые рабочие сновали с тачками гружёнными рудой, готовили стержни для пустотелых отливок, разливали по формам жидкий металл, обрубывали и зачищали заготовки и сгружали их на склады. Те, кто стоял у печей были в фартуках из тяжёлой кожи или грубого сукна и варегах*** на руках. Остальные мало чем, отличаясь от обычных крестьян, носили просторные рубахи и лапти. Сапоги у работяг тоже были не редкость.

Когда Кирьяков повернул обратно, Паша несказанно обрадовался. Ему больше и минуты не хотелось оставаться в этом чудовищном пекле. Выйдя наружу, он судорожно начал глотать холодный воздух.

Филимон Осипович усмехнулся:

– Это без привычки так. Водой да молоком отпиваться надобно, полегчает.

– Чувствую, что аж похудел, – невпопад пожаловался Паша.

– Я по лету, когда по заводу хожу, так прямо ощущаю, как сюртук «растёт». Усыхаю от жары.

Плечи Степанцева передёрнуло:

– А каково рабочим? Они же там всю смену.

– С шести утра до одиннадцати вечера. Зато деньги лопатой гребут.

– Э-э-э, а вроде кто-то из мастеровых упоминал, что за гроши вкалывают и выплаты нерегулярные…

Про жестокое обращение, о котором рабочие пригрозили управляющему написать в Петербург в Горный департамент, Паша решил не напоминать, Филимон Осипович и без этого уже позеленел.

Разозлившись, управляющий рыкнул медведем:

– Воровать не надо и оплата выше будет!

Паша примиряюще улыбнулся и попытался сгладить бурную реакцию:

– Неужели все рабочие воры и негодяи?

– Нет. Не все, – проворчал Кирьяков и сдержанно-официальным тоном добавил: – Жандармы на базарах находят без клейма товар. Вижу по изделию, что у нас произведено, а как тащат, отловить не могу. Да и думаю, что воры, где могут там и клеймо ставят. Не отличить мне товар, не выяснить, как к торговцам попало. И те молчат, по дешёвке ведь скупают. Посуда из чугуна вечная и прогрев в ней равномерный, готовить одно удовольствие. Промаслил, чтоб от воды не заржавела и всё. На неё всегда спрос будет. Так ведь вопрос не только в посуде. Из чугуна много чего отливается: решётки, люки, трубы, плиты для пола, колёса, фонари, детали всякие для машин, пушки, ядра… А, что говорить…, – Филимон Осипович, поджал губы и отвернулся.

Они молча перешли плотину и прогулочным шагом двинулись к усадьбе по берегу верхнего пруда. И тут управляющий с некоторым запалом поведал:

– Я ведь для России Матушки стараюсь. Мы за два десятка лет догнали англичан по литью чугуна. Русские доменные печи лучшие в мире. Быстрее готовность к работе и при малых затратах. Качество отливаемого металла конкурентов не имеет. Европейцы у нас совет спрашивают. А эти…, – Филимон Осипович махнул в сторону завода, – эти разгильдяи только о наживе думают.

– Правда? – ошеломлённо спросил юноша.

Кирьяков смущённо запнулся:

– Так и было… До совсем недавнего времени. Мастера то у нас гожие. Литейные формы и из опилок, и из земли, и конского навоза, и муки особого помола с маслом растительным… Э, да нет им разницы из чего изготовить! Модели из дерева для форм удивительной точности делают. Все секреты знают. Да скорость не та стала. Англичане на кокс перешли.

– На что п-перешли? Кокс? – переспросил Паша, не зная как это слово применить в данном контексте.

– Каменный уголь коксуют. Коксом для краткости называют. Это новое твёрдое топливо, которое древесный уголь в Англии заменило. Куда быстрее на нём металл плавить, – с горечью пояснил управляющий, заиграл желваками, сжал кулаки и сменил тему разговора, – между прочим, на других заводах Баташёвых есть те, кто почти как ювелиры работают. Там другие условия для мастеров. Они произведения искусства творят. Там важен труд художника, а не только формовщика, модельщика, да заливщика с плавильщиком. Шутка ли тяжёлый чугун заставить перевоплотиться в невесомый по виду ажурный мост или скульптуры, что как живые стоят. Остывшие отливки чеканщик с покрасчиком «одушевляют». А вообще лучших людей Баташёвы всегда поощряли. Не им ли, потомкам оружейников знать, что от грамотности рабочих успех всего дела зависит. Молодых и способных ребят учиться отправляют, награждают. Я и сам раньше премии не раз выписывал. Только вот шесть назад после смерти Андрея Андреевича наследники его как начали тяжбы судебные, так и никак