Шрифт:
Закладка:
В общем, Олег вдруг открывает глаза и видит, что в палатку заглядывает некая разбойничья рожа, — он так и говорит всегда: рожа. Олег хочет закричать, но рожа исчезает, и Олег думает, что ему эта чертовщина просто-напросто почудилась. Но проходит минута — и рожа снова появляется. В ту же секунду в палатку лезут «какие-то двое», хватают Олега за руки, зажимают рот. Олег чувствует, что ему скручивают руки. Тогда он смекает, — Олег так и говорит: «смекает», — и бьет ногой соседа. Сосед вскакивает и орет благим матом. «Какие-то двое» пытаются улизнуть, но Олег кидается одному из них на спину, цепко держится и выскакивает, из палатки верхом, как на черте, — он так и говорит: «на черте». «Бес» визжит и пытается укусить Олега. Олегу приходится соскочить на землю. «Бесу» этого только и нужно. Он стремительно кидается к лесу. Горнист играет тревогу. «Курсанты» ошалело выскакивают из палаток. А из лесу доносится свист и смех. Олег уверяет, что смех прямо-таки разбойничий. Другие говорят, что смех — явно мальчишеский. Но так или иначе — соседи по палатке подтверждают, что «неизвестные личности» пытались похитить Олега. Именно Олега, а не кого-нибудь другого. Олег ходит гоголем и показывает всем пугач, оброненный «разбойниками». У него даже возникает подозрение: не шпионы ли это? Впрочем, шпионы с пугачами не разгуливают, и это подозрение сразу же отпадает. Очевидно, таинственные похитители — рангом пониже, возможно, какие-нибудь хулиганы… Большинство предполагает, что это — деревенские мальчишки-озорники.
И все-таки дело серьезное, и Андрей Михайлович Фоменко распоряжается удвоить ночные посты.
Олег Подгайный становится знаменитостью. Пугач, так счастливо доставшийся ему, приобретает качество драгоценности. И в то же время он — боевая реликвия, трофей, талисман. Днем Олег носит его на специальном шнурке — через плечо, ночью кладет под подушку.
На этом таинственная история не кончается. Дня через три Олег просыпается, сует под подушку руку: пугача нет! Пугач исчезает бесследно. Но Олег-то хорошо помнит, что клал его на место, а часовые уверяют, что ни одна живая душа не побывала в ту ночь на территории лагеря.
Чертовщи-и-инка!
Больше до поры до времени никаких событий в лагере не случилось.
Саша Никитин, который считался одним из помощников Андрея Михайловича, имел возможность по вечерам отлучаться из лагеря до двенадцати часов. Почти каждый день он бывал в деревне Ивантеевке, у Маруси Лашковой. Раза два он ходил с ней в дачный парк на танцы. Она очень легко и красиво вальсировала. Саша был счастлив. Теперь ему казалось странным, как это он раньше мог жить без такой замечательной дружбы!
Но однажды Андрей Михайлович сказал, что всякие отпуска он отменяет: пора начинать военную игру.
Вот тогда-то и начались в лагере главные события, те самые, которые и привели Сашу Никитина в заброшенную избушку лесника.
ВОЕННАЯ ИГРА
Военной игрой, по плану, должна была начаться лагерная жизнь школьников. Военной игрой же, второй по счету, она должна была и закончиться.
Но уже на месте было решено немного отсрочить первую игру: школьникам требовалось некоторое время, чтобы освоиться с обстановкой, почувствовать себя «курсантами», втянуться в лагерную жизнь. Первая военная игра переносилась на девятый день.
Между тем все ждали ее с нетерпением. Еще заранее, в городе, было известно, что «курсантов» разделят на две равные группы — «синих» и «зеленых». «Синие» начнут наступать, «зеленые» станут обороняться. Если в течение пятидесяти часов «синие» не захватят знамя «зеленых», они проиграют. Во второй игре роли переменятся: наступать будут «зеленые».
Всем, конечно, хотелось наступать.
Основным условием игры ставилась честность.
Ни о каком оружии, конечно, и речи быть не могло. От «курсантов» требовалось: первому ударить противника по плечу. В этом случае противник выходил из строя, отдавал специальный номерок победителю и возвращался в лагерь. Таким образом, победить должен был тот, кто хитрее, ловчее, сноровистее, кто выдержаннее и выносливее. За большее число «номерков» рядовым «курсантам» устанавливалась премия.
Условия игры были очень интересными и волнующими: никому, разумеется, не хотелось в первые же часы выбывать из строя и скучать в специально отведенном месте. Но в то же время все были готовы и к этому. На войне, как на войне!
Пятьдесят часов школьники должны были провести вне лагеря, в лагере оставался лишь штаб «синих» да охрана штаба. Пятьдесят часов — в полевых условиях: питаться сухим пайком, спать где придется и когда придется. По этому поводу среди организаторов лагеря долго шел спор: одни с ужасом уверяли, что школьники, — мальчики, говорили они, — чуть ли не погибнут в этих «нечеловеческих условиях», другие спокойно доказывали, что, наоборот, школьники, — они не называли их мальчиками, — станут еще здоровее и выносливее. К счастью ребят, победили те, которые не считали их маменькиными сыночками. Победил здравый смысл.
Итак, штаб «синих» оставался в лагере. Штаб «зеленых» и заветное знамя переносилось на три километра западнее, за озеро, на территорию пустовавшего в то лето военного полигона. Там стояло три нежилых домика. В одном из них и должно было находиться знамя.
Линия фронта, или граница, проходила в километре от лагеря. По всей ее линии «зеленые» могли выставить заградительные посты. Но это уже зависело только от них. Никто не упрекнул бы «зеленых», если бы они сосредоточили все свои силы в непосредственной близости от знамени.
Очень интересная предстояла игра!
На восьмой день вечером состоялся совет командиров, Условились так: Фоменко командует одной группой, его первый помощник, инструктор городского отдела Осоавиахима, — второй. В группу к Фоменко вошли отряды Саши Никитина и Всеволода Лапчинского. Теперь оставалось одно: определить стороны. Бросили жребий — и группе Фоменко выпало быть «синими». Наступать!
Саша только этого и ждал.
На другой день утром «зеленые» покинули расположение лагеря и скрылись в лесу. Шесть часов им дано было на подготовку к обороне. Ровно в три часа дня по окрестностям разнесся басовитый звук гонга. Военная игра началась!
«Синие» могли немедленно броситься в атаку. Могли они ждать до ночи. Могли делать все, что им заблагорассудится, не нарушая условий игры. В запасе у них было пятьдесят часов.
Еще до гонга, в полдень, Фоменко собрал своих старших командиров, чтобы выслушать все советы и предложения. Командиров было четверо: Саша, Ваня Лаврентьев, Всеволод Лапчинский и Вася Иванов, ученик школы имени Макаренко.
