За окном сквозь плотные грозовые тучи робко пробивались краски заката. Уже так поздно? Дни становятся короче. Темный Бал близится, а у меня не то что пары нет, врагов все больше и больше!

Хотелось найти Кеймана и узнать, что будет дальше, но хоть я и твердила себе, что плевать на рейтинг, на черный песок в брошке и на наказания, не хотелось получить еще сильнее. И я решила проскользнуть в кабинет директора после того, как меня выпустят отсюда в надежде, что он не ушел.

Когда я вышла в палату, то замерла.

За шумом воды и звоном флаконов я не слышала ничего из того, что здесь происходило, и сейчас оказалась совершенно не готова к увиденному. На одной из кроватей сидел Даркхолд, опустив босые ноги на ледяной (я чувствовала даже через обувь) пол. Он сидел ко мне спиной, расправив крылья и не шевелясь, но шокировало не это.

На его спине не осталось живого места. Шрамы побелели со временем, но хорошо были видны даже в приглушенном освещении палаты. Длинные, тонкие, они были везде. На плечах, пояснице, руках. Там, откуда росли крылья, виднелись два особенно толстых шрама. Они отличались от прочих, и я не могла даже представить, какую боль вызывали, когда были свежие.

От неожиданности я замерла и даже дышать перестала, понимая, что если пошевелюсь – он заметит меня и убьет.

Меня разрывали противоречивые эмоции. Сердце щемило от жалости, разум отказывался понимать, кто и за что мог нанести такие увечья. А страх сковывал легкие, не давая сделать вдох. Инстинктивно я понимала, что Даркхолд никогда бы не позволил мне увидеть все это.

Неужели шрамы – дело рук его отца? Я слышала тысячи таких историй. В приют часто попадали дети, с которыми жестоко обращались. Дети со следами от ремней и цепей, дети, которые знали от родителей только боль. Но Кейман никогда не казался садистом. Он был странным, скрывал множество тайн и не воспитал идеального сына, но такое? Картинка просто не складывалась.

Я с трудом заставила себя пошевелиться. Попробую сделать вид, будто только вошла и ничего не увидела. Актриса из меня никудышная, но…

Щелкнул замок, скрипнула входная дверь, и я воспользовалась моментом, чтобы юркнуть обратно в лабораторию. Но любопытство жгло сильнее любой магии. Я осторожно приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, кто пришел и… чего греха таить, еще и послушать.

– Дарк! Как ты?

Ингрид бросилась к парню. Он что-то ей сказал, но она отчаянно замотала головой.

– Я никуда не уйду! Я останусь с тобой. Кейман сказал, тебя нельзя оставлять одного.

– Он ни хрена не понимает.

– Но он тебе помог. Ведь легче, так?

Даркхолд промолчал. Ингрид со вздохом пододвинула к его койке стул.

– Я ничего не жду от тебя. Просто хочу быть рядом.

– Ты должна быть там, где тебе велено быть.

– Коралины нигде нет, наверное, спит у себя. Я не могу слоняться по замку без дела, когда ты здесь. Хочешь воды?

– Нет.

– Расскажешь, что случилось?

– Олбран мертв.

– Что?! – ахнула Ингрид. – Как?! Это… Дарк! Это невозможно! Что мы будем делать?

– Все в порядке. Угрозы нет.

– Нет?! На Олбране все держалось!

– Мы справимся.

– О боги, Дарк, очнись! Ты окажешься за решеткой. И я вместе с тобой. Нужно сбежать! Пока все не вскрылось, пока смерть Олбрана не стали расследовать, нужно сбежать! Все зашло слишком далеко. Ты не можешь контролировать то, что происходит. Темную магию заметят.

– Я не собираюсь бегать и прятаться Ингрид, – сквозь зубы процедил Дарк. – Это мой дом. И я имею право здесь жить. Никто и никогда не отнимет у меня его!

– Если ты не справишься с магией…

– Справлюсь, – оборвал ее он.

Раздался скрип: Даркхолд лег. Затем послышались шаги.

– Насколько тебе плохо?

У Ингрид изменился голос. Если пару минут назад в нем звучал страх, то сейчас она едва ли не мурлыкала.

– Может, тебе станет лучше… если я…

Она сбросила пиджак, отшвырнув его в сторону. Я поморщилась, поняв, что ничем приличным их сцена не закончится, а Даркхолд с явным интересом наблюдал за ней. И когда я уже понадеялась на его разумность, притянул ее к себе, увлекая на койку.

– Боги… – пробормотала я, поняв, что загнала себя в ловушку.

Я даже не могу снова начать мыть флаконы. Они услышат звон и… один Крост знает, чем все это обернется. Ингрид явно куда ближе к Дарку, чем хочет показать. Интересно, о чем они говорили и за что Даркхолда могут арестовать. Может, за нестабильную магию? Или за то, что отец его скрывает? Если вдуматься, когда у твоего ребенка кровь демона и сильный темный дар, ты или можешь отдать его в Школу Бури для сильных магов, или в школу во Фригхейме для безнадежных. Открыть свою – не самый худший способ спасти сына.

Я села на пол между шкафом и стеной, закрыв уши, чтобы не слышать возню Дарка и Ингрид. Никогда еще я не чувствовала себя так паршиво, даже в ту ночь, когда сбежала от Свана и собиралась ночевать на морозе. Все тело ломило, ужасно хотелось есть и пить, а еще…

Еще я чувствовала что-то очень странное в груди. Как будто выражение «камень на сердце» вдруг перестало быть красивой присказкой и воплотилось во вполне физическом ощущении. Интуиция подсказывала, что это ревность. Но я заставила себя думать, что всего лишь порядочность.

Любой чувствовал бы раздражение, став невольным свидетелем чужой бурной ночи.

И мне совсем плевать, что за стенкой моя подруга занимается сексом именно с Даркхолдом ван дер Гримом.

* * *

В том, что именно Бал Огня считался в Штормхолде главным событием года, была какая-то несправедливость. По задумке королей каждая стихия получала свой звездный час, день, когда мир забывает о единстве и равенстве, отдавая дань уважения какой-либо силе.

Но только к осеннему Балу Огня готовились с лета. Только его обсуждали в прессе. Только к нему модельеры Штормхолда шили новые коллекции, и самым страшным кошмаром каждого из них было опоздать. Бесконечная гонка за удачей: кто из мировых звезд наденет эксклюзив от дома Найтингрин? Чей модный дом в этом сезоне поддержит королева? Кого из художников пригласят на бал во дворец?

Деллин ди Файр считала несправедливостью еще и то, что, гоняясь за праздниками стихий, все словно забыли, что в Штормхолде есть еще темные и светлые маги. И они бы тоже не отказались от собственных балов.

– Тебе не кажется, что шесть праздников в году – это слишком? – хмыкнул король, когда Деллин поделилась с ним этой мыслью.

– Возможно. Но от того, что несправедливость неизбежна, никогда не становится легче.

Во Фригхейме Бал Огня традиционно проводили в последний светлый день перед затяжной зимой. Во‑первых, чтобы достойно проводить воплощение огня – солнце. Во‑вторых, мудро рассудив, что ни один член высшего света Штормхолда не пропустит бал в столице, король сделал выбор в пользу удобства гостей. Многовековые традиции, бесспорно, хороши, но лишь в том случае, если они не мешают тебе укреплять позиции королевства на мировой арене.