коричневатый напиток и от приятного, терпкого запаха невольно сглотнул слюну, – в трюме с привязок сорвало танк! Можете себе представить?! Он мог спокойно протаранить корабль изнутри и отправить нас на дно кормить камбалу! Ха-ха-ха! – не очень весело рассмеялся доктор, по-своему стараясь поднять настроение миссис Ярцевой.

Она это поняла и попыталась ответить тем же:

– Какой кошмар.

– До сих пор не могу понять, как команде удалось совладать с многотонной махиной?!

– Вы тоже были там?

– Да. Мы подкладывали поперек гусениц рельсы. – С этими словами доктор вставил термос в углубление на тумбочке. – Ну, пойду. А вы попейте чаю. Я тут прихватил с собой несколько журналов. Они, правда, мужские, но ничего лучшего предложить не могу. Полистайте, посмотрите их. Думаю, на палубу сейчас подниматься не стоит. Холодно. Запросто можно подхватить насморк. А он вам ни к чему.

Попив чаю, миссис Ярцева между тем надела пальто и шляпку и вышла из каюты. Уж очень ей хотелось подышать свежим, пусть и холодным, воздухом, после тяжелой ночи, чтобы окончательно избавиться от неприятных ощущений.

Наверху творилось что-то невероятное! Отбрасывая сверкающие блики на солнце, палубные надстройки и мачты горели хрусталем, а тросы и канаты были покрыты толстой бело-голубой бахромой.

– Какое чудо! – невольно воскликнула женщина.

– О, миссис, это тонны льда, приросшие к такелажу и палубам, – большая угроза для устойчивости корабля, – непривычно тихо сказал проходивший мимо боцман. Он почему-то шел на цыпочках, и за ним, точно так же, осторожно ступая, с большими баграми в руках, крались два матроса.

– Что-то случилось еще? – не понимая, плакать ей или смеяться, спросила дама.

– Вы бы спустились вниз, миссис. Здесь сейчас очень опасно, – произнес один из матросов. Второй, более молодой и басовитый, добавил: – Наш корабль попал в минное поле.

Теперь происходящее становилось более понятным. Мин матросы опасались больше, чем торпедных атак и штормов. Миссис Ярцева, подняв ворот пальто, смотрела, как с обоих бортов стали спускать шлюпки, а в них люди с баграми. Между собой все говорили тихо, будто боясь спугнуть удачу, которая пока что хранила их судно на плаву.

– Пойдемте вниз, – вдруг сзади раздался голос доктора Чарлза. Он тоже сейчас говорил тихо и даже перестал кашлять.

Чувствуя за собой вину, потому что ослушалась доктора, миссис Ярцева спустилась в каюту. Весь день, пока матросы отталкивали баграми от бортов мины, употребляя при этом самые нежные выражения, как велит неписаный морской закон, а отогнав, пускали вслед отборные ругательства, доктор старался не оставлять без внимания даму. Если и отлучался, то ненадолго. Лишь с наступлением сумерек он вышел из каюты и вскоре вернулся одетый в бушлат и сказал, что люди очень устали и теперь пришел его черед вместе с камбузниками «потолкаться» с минами. Доктор повернулся и, собравшись уходить, вдруг выдал:

– Миссис Ярцева, вы очень красивая и смелая женщина. Завидую вашему супругу.

Сентиментальный доктор – это было что-то новенькое.

– Зависть – смертный грех, – в шутку ответила миссис Ярцева.

– Не боюсь я греха и смерти не боюсь.

– Вы – фаталист, – произнесла в ответ она и, взглянув в глаза доктору, увидела в них какую-то обреченность. А может быть, так ей показалось из-за плохой освещенности каюты.

– Именно, – махнул рукой доктор, – фаталист! – И, громыхнув по трапу, взбежал наверх.

Утром, едва забрезжил рассвет, вахтенный сигнальщик доложил: «Мин не видно, море чисто»! Когда матросы вернулись на борт, выяснилось, что одна шлюпка вместе с находившимися в ней людьми пропала. Что с ней случилось, никто не знал.

– Может, перевернулась от налетевшей шальной волны. Так бывает, если волна накатит на борт, а ты не успеешь развернуть к ней шлюпку носом. Тем более ночью, когда любая опасность умножается на два, – мрачно заключил доктор, не глядя на миссис Ярцеву.

– Но как же так? – спросила она.

– Стихия, – неопределенно ответил Чарлз и впервые за последние сутки закашлялся.

В кают-компании поставили на стол ящик виски. Пили молча, не разбавляя водой. Никто больше предположений не строил. Все знали – с Баренцевым морем шутки плохи.

Через два дня судно нагнало караван, а вскоре у острова Медвежий появились советские военные корабли, принявшие под охрану британские транспортные суда. Через пару миль доктор Чарлз показал миссис Ярцевой Мурманские сопки и Кольский полуостров. Когда бросили якорь, настал срок проститься с командой. Каждый почел за честь пожать руку «русской миссис». Оказывается, матросы и офицеры давно приняли ее в свою команду за то, что та в трудные минуты не раскисала, как кисейная барышня, а держалась мужественно и даже помогала коку в готовке еды и уборке на камбузе.

Перед тем как сойти в шлюпку, миссис Ярцева повернулась к Чарлзу Россу:

– Желаю вам, дорогой доктор, в глубокой старости попасть под городской трамвай, отделавшись легким испугом.

– Вы так добры, миссис Ярцева, – грустным голосом заметил он. Она попыталась представить его стариком, но не смогла. Лишь пожала руку на прощание.

Ступив на родную землю, миссис Ярцева глубоко и с облегчением вздохнула. Теперь она вновь обрела свое настоящее имя, став Зоей Ивановной Воскресенской-Рыбкиной, 37-летним полковником госбезопасности, и очень хотела побыстрее оказаться в Москве, чтобы обнять наконец своих родных.

Солнечные лучи проникли в комнату и словно старый чемодан затолкали под кровать ночную тьму. Зоя Ивановна проснулась в районе семи. Свежий утренний ветерок бодро поигрывал занавеской.

1979 год. 21 ноября. Берлин

Воскресенская все так же сидела, уютно расположившись в большом мягком кресле, перед кроватью, на которую не прилегла за ночь, и была укрыта тонким пледом. Конечно, это позаботилась Зоя Климентьевна. Она всегда заходила перед сном узнать, не надо ли чего гостье?

Окончательно смахнув с себя дрему, Зоя Ивановна улыбнулась ночному видению. И подумала: «Доктор Чарлз, наверное, уже давно списан на берег и не ходит на судах. Лет-то сколько прошло». Ей было невдомек, что доктор Чарлз Росс, басовитый матросик, похожий на Гитлера старший механик, красавец-капитан и вся команда старого британского транспортника после выхода из бухты в январе 1944 года нашли свою погибель в холодных водах Баренцева моря, попав под торпедную атаку немецкой субмарины! Все, кто попытался спастись, были расстреляны по приказу командира подводной лодки U-39Х лейтенанта Карла Геррле! Этот капитан имел подмоченную репутацию. Попавшись однажды на тактическую хитрость противника, он всплыл перед гражданским пароходом и потребовал, чтобы все пассажиры покинули борт. Часть людей в панике бросилась к шлюпкам. Прикрываясь возникшей суматохой, матросы тоже побежали, но… не к спасательным средствам, а к замаскированным пушкам. В одно мгновение, стянув со стволов чехлы, британцы открыли огонь по субмарине! Получив серьезные повреждения, лодка едва смогла уйти из-под