Дублин был полон суеты и шума, от которых я, убаюканный сельской тишиной, сразу немного оглох.

– Сегодня вечером – невероятное зрелище! – вопил мальчишка-газетчик, размахивая своим товаром. – Месяц восстанию мертвяков, покупайте газету, покупайте! После заката Каллахан всем покажет, чего он с их помощью добился! Подробности в свежем номере!

Газеты разлетались как горячие пирожки. Мелочи у меня не было, так что я, высунувшись из экипажа, просто выхватил у мальчишки газету прямо на ходу. Тот вслед обругал меня грязными словами, которые я взял на заметку.

Насчет подробностей в свежем номере мальчишка соврал: передовица обещала все то же таинственное и невероятное зрелище после заката, а в остальном состояла из перечисления бесконечных заслуг Каллахана перед городом, и это невольно наводило на мысль, что он сам за эту статью и заплатил (и даже, возможно, написал).

А ведь еще вчера на фабрике и речи не шло о невероятных зрелищах. Небось Каллахан решил действовать поскорее, пока я не успел придумать, как поставить ему палки в колеса. Осыпал газетчиков золотом, и они ночью переделали будущий утренний номер. Все-таки неплохо быть богатым! Я уже собирался поделиться этими соображениями с Кираном, но тут заметил, что на статью он и не смотрит – только на число в верхнем правом углу передовицы.

Я глянул туда же и понял, что его поразило. «17 апреля 1837 года, понедельник». И правда, ровно месяц со дня восстания – как быстро пролетело время! А еще… Мы с Кираном посмотрели друг на друга.

– Это точно Каллахан, – прошептал Киран. – Он назначил свое зрелище на семнадцатое, а все убийства происходили…

– Семнадцатого, – закончил я.

– Забудь про танамор, Джон, мы должны его остановить!

– А нам для этого не нужны улики?

– Плевать на улики! Будем ходить за ним по пятам весь день, и он не сможет никого убить!

Я заколебался. Послушать Кирана или все-таки выкрасть танамор, отправиться обратно в Тилмароун и упокоить восставших? Чей план важнее, мой или Кирана? Мне не хотелось решать, и я просто сказал себе, что подумаю об этом позже.

– Для начала проберемся на фабрику и глянем, что там как, – твердо заявил я.

Я велел Фарреллу остановить экипаж за пару домов до фабрики и вылез, велев ему ждать нас. В невидимом сопровождении Кирана пошел прямо к зданию – странно было видеть его окутанным нежным утренним светом вместо мрачной тьмы.

Перед воротами царило оживление. Из большой повозки, напоминающей междугородный дилижанс, двое знакомых охранников выводили восставших. Я присмотрелся к ним: новые, незнакомые лица. Даже потеряв меня, Каллахан продолжал собирать восставших со всего королевства. Я злорадно ухмыльнулся. Ничего, скоро ты всех своих работников лишишься, уж я об этом позабочусь.

Киран еле тащился.

– Может, тебе посидеть тут, отдохнуть? – прошептал я. – Я скоро вернусь.

Тот качнул головой:

– Я существую, только пока нахожусь рядом с тобой. Не думай обо мне, я держусь, держусь.

Охранники в нашу сторону не смотрели, слишком заняты были тем, чтобы восставшие шли к фабрике, а не разбредались по всей улице на радость собравшимся в переулках зевакам. Но рано или поздно охрана меня узнает, так что пора было принять меры. Я дождался, пока эти двое отвернутся, заскочил в дилижанс и затесался среди восставших, надеясь, что мы все выглядим одинаково изможденными и больными и охрана не будет присматриваться. Как мудро полагал учитель Кирана, всего-то и нужно, что изменить пару деталей.

Я стащил с одного из собратьев рваный сюртук и приплюснутую шляпу, а в обмен натянул на него свой жилет и сюртук. Не удержавшись, на прощание заглянул в глаза и увидел финал его истории – падение с дерева в попытке достать застрявшую там кошку, – после чего побрел из дилижанса наружу, стараясь идти враскачку, как остальные. Мне это теперь давалось сложнее, чем раньше, за последние пару дней я до того увлекся жизнью, что сам не заметил, как начал двигаться почти как живые. И вот парадокс: теперь я гораздо больше чувствовал себя частью мира этих полуживых бедняг. Если я не буду на их стороне, кто будет? Присоединившись к их противоестественному шествию, я понял с абсолютной определенностью: необходимо положить конец издевательству над моими неразумными собратьями, чего бы это ни стоило.

Как я и думал, охранники к участникам шествия не присматривались: довели их до главного входа и там передали моему старому знакомому Сэму. На мгновение выйдя из роли, я глянул наверх: распахнутую мной форточку на потолке уже ухитрились закрыть, видимо, Каллахан заставил кого-то из сотрудников лезть на крышу.

Сэм расставлял новых работников у станков, которых с прошлого вечера тоже прибавилось, – похоже, не только мы с Кираном бодрствовали в эту ночь, – а я ускользнул, как тень, и по знакомой узкой лестнице взлетел на второй этаж.

Стальная дверь закрыта. Дверь кабинета закрыта. Люди отсутствуют. Я приложил ухо к двери, за которой скрывалась вотчина Бена. Из-под нее по-прежнему струился свет, слышался шум машин, но больше ничего было не разобрать. Я осторожно нажал на ручку двери. Не поддается. Видно, в тот раз дверь оставили приоткрытой исключительно ради визита гостей, чтобы не отпугивать их видом ученого, запертого на ключ подобно какой-нибудь сумасшедшей тетушке из романа. В остальное же время сюда было так просто не войти, потому что внутри: