Шрифт:
Закладка:
Царь Давид задался целью построить постоянный, каменный Храм во имя Вс-вышнего. Об этом он писал в одном из псалмов: «Войду ли под кров моего дома, поднимусь ли на ложе мое, даст ли сон глазам и дремоту векам, пока не найду я место для Бога…». Наконец он облюбовал такое место – вершина горы Мория, где находилось гумно евусита Аравна. Хозяин предложил царю свою землю бесплатно, но Давид отказался принять такое подношение и сказал: «Я куплю за полную цену и не возьму ничего твоего, чтобы приносить Богу возношения бесплатные». Давид собрал со всех колен Израилевых по 50 сиклей и заплатил Аравне 600 серебряных сиклей. Плато горы Мория, на котором позднее был построен Иерусалимский Храм, стало собственностью всего еврейского народа.
Однако воздвигнуть каменный Храм Давиду не было суждено. О причине он сам рассказал перед смертью: «Хотелось мне построить дом, где покоился бы ковчег Божий, и приготовил я все, чтобы строить. Но Бог сказал мне: не построишь ты Храм во Имя Мое, ибо ты человек воин и кровь проливал ты…».
Давид построил только жертвенник и послал за Ковчегом отряд воинов. При транспортировке произошел несчастный случай. Волы вдруг рванулись в сторону, телега накренилась и, не прояви один из солдат сноровку, драгоценный груз упал бы на землю. Солдат, подставивший плечо, умер от прикосновения к святыне.
Царь Шломо (Соломон) осуществил мечту своего отца, Давида, и построил Первый Храм. Для ковчега он выделил наглухо закрытую комнату – без окон и только с одной дверью. Входить в помещение разрешалось лишь посвященным священнослужителям.
Спустя четыре столетия теснимый врагами пророк Ирмея́гу бежал в горы, захватив с собой Скинию. На склонах Синая он обнаружил глубокую пещеру и велел бойцам спрятать в ней ковчег, а вход забросать камнями. Когда очевидцы вернулись за ковчегом, найти заветную пещеру им не удалось. С тех пор затерялись следы Ковчега Завета.
Анализ всех этих сведений дал повод некоторым ученым, нашим современникам, выдвинуть гипотезу о неземном происхождении «машины для приготовления манны». Они предполагают, что Моше получил на горе Синай от инопланетян «мини-реактор» и сорок дней изучал под руководством специалистов способ изготовления небесной пищи. Гости с другой планеты предупредили Моше об опасности лучевой болезни от распада радиоактивных элементов. Именно поэтому Моше «установил ограду вокруг шатра и повесил занавес, закрывающий вход во двор», а специально обученным жрецам дал «священные одежды» Любая неосторожность или неумение пользоваться мини-реактором вели, как мы видели в приведенных выше примерах, к лучевым болезням и мучительной смерти…
По монетам в полшекеля старейшины сосчитали численность общины. Всего душ оказалось 605 550. Таким оригинальным способом была произведена перепись сынов Израиля, получивших Тору.
У каждого колена Израилева был свой флаг, в зависимости от цвета камня, нашитого на одежду первосвященника. На стоянках они располагались «при знамени своем, со знаком отчих домов своих станом». Во время похода соблюдали строгий порядок, «ходили станом под знаменем своим, при отчем доме своем». Когда облако поднималось, двигались вперед, когда же опускалось на шатер – останавливались. По указанию Бога стояли сыны Израиля и по указанию Бога двигались.
По свидетельству Иосифа Флавия Моисей изобрел нечто вроде серебряной трубы, которая имеет следующий вид: длиной она немногим меньше локтя, а трубка ее узка, лишь немного ниже, чем у флейты; наконечник её достаточно объемист, чтобы вбирать в себя всю массу воздуха, который вдувает в неё играющий; оканчивается же она широким отверстием, наподобие охотничьего рога. На еврейском языке инструмент этот носит название асосры. Таких труб было сделано две: одной пользовались для созыва и сбора народа в общее собрание, другой приглашались старшины на совещание: если же единовременно трубили в обе, то все без исключения должны были собираться на сходку.
Данное Флавием описание восполняется изображением этого инструмента на Триумфальной арке Тита.
Завершив все представления, старейшины развернули знамёна и повели народ в сторону Кнаана – земли Обетованной.
Доведенные манном до отчаяния люди часто усаживались перед шатрами и плакали, словно по покойнику, горючими слезами. Сердце Моше обливалось от жалости к ним кровью. Не выдержав такой пытки, он обратился к Б-гу с упреком:
– Зачем Ты сделал зло рабу Твоему, и отчего я не удостоился милости в глазах Твоих, что возлагаешь бремя всего народа этого на меня? Разве я носил во чреве весь народ этот, или я родил его, что Ты говоришь мне: неси его в лоне твоем, как носит пестун ребенка, в страну, которую Ты поклялся отдать отцам его? Не могу я один нести весь народ этот, ибо слишком тяжело это для меня…
Создатель посчитал претензии Моше справедливыми и посоветовал:
– Собери мне семьдесят мужей из старейшин Израиля и приведи их к шатру Откровения, и пусть станут они там с тобою. А Я сойду, и буду говорить там с тобою, и возьму от духа, который на тебе, и возложу на них, дабы носили они с тобою бремя народа этого, и не будешь ты носить один.
Моше почесал затылок, ну и задал мне Господь задачку – как выбрать 70 человек из 12 общин? Если взять от каждого колена по 5 представителей, то наберётся 60 человек, по 6 – 72. Что-то нескладно получается. Единственный выход – устроить жеребьевку.
Моше приготовил 70 записок, на которых написал «закен» («старейшина»), а две оставил пустыми и положил их в шапку. Семидесяти участникам выпал счастливый жребий, двоим неудачникам – пустые балеты.
Все сочли решение Моше мудрым и справедливым, никто не обиделся. Из семидесяти избранников жребия плюс Моше был составлен первый Бет-Дин ха-Гадол (Великий или Верховный суд). В Талмуде его обычно называют «Сайге дрин» (от греческого «Санедрион»).
Учрежденный Моше Верховный орган стал предшественников современного парламента-кнесета.
Буквально назавтра произошел неприятнейший инцидент. Возникли, можно сказать, семейные дрязги.
Аарон и Мирьям узнали из заслуживающих доверие источников, что их брат Моше пренебрегает женой. Мирьям без колебаний обвинила Моше в зазнайстве, дескать, братец возомнил из себя бог весть кого, считает, будто он слишком свят, чтобы оскверняться близостью с кушиткой – так называли Ципору за матовый цвет прекрасного лица.
– Разве только с тобой говорил Бог? Ведь и с нами Он тоже говорил. Мы тоже пророки, но нам вовсе не запрещена супружеская близость, – сказали они.
В семейную перепалку вмешался Бог:
