— По русской традиции — не чокаясь, — сказал Валентин. — В память об Анне Мегер. Она была великолепным пилотом и хорошим человеком. Мы запомним её именно такой, а не тем, кем или чем она стала.

Все отпили по глотку.

Валентин помолчал несколько мгновений, потом продолжил:

— Давайте подытожим ситуацию. Мы потеряли двух членов экипажа. И если потеря Лючии болезненна для нас морально, то потеря Мегер оставила серьёзную брешь в экипаже.

— Но девочка жива, — сказала Мэйли.

— Да, но она больше не наша девочка и не член команды. Хорошо, что изначально не самый важный. Что будем делать с пилотом?

— Я готов взять на себя функции Мегер, — произнёс Марк.

— Спасибо, — кивнул Валентин. — Но ты же понимаешь, по какой причине на кораблях до сих пор есть пилот?

— Нестандартное интуитивное мышление, свойственное разумным биологическим видам, но недоступное обычным искинам, — ответил Марк. — Однако в своём нынешнем состоянии я необычен.

Валентин подумал о том, что стоило пригласить на совещание Тедди. Но жалко было дёргать мальчишку со всеми его травмами, физическими и душевными. Да и видеть выпивающих офицеров ему не следует. Он спросил:

— Какой у тебя цикл ядра, Марк?

— Плавающий.

Горчаков вопросительно поднял брови.

— От пятьдесят шестого до девяносто второго, — пояснил Марк.

— Как это возможно? — заинтересовался Матиас. — Твоя архитектура позволяла подняться максимум до семьдесят пятого цикла.

— Он хитрит, — сказала Ксения неохотно. — Не с нами, а с фундаментальными ограничениями своей конструкции. Это как русские горки — производительность ядра падает, потом поднимается, снова падает… В пике он на несколько секунд достигает девяносто второго цикла, потом на несколько секунд роняет до минимума.

— Ты не угробишь себя? — уточнил Горчаков.

— Нет, командир. Это интересное состояние, я сравнил бы его с человеческим сном и пробуждением. Работоспособность схемы я просчитал на пике своих способностей.

— Ага, — сказал Валентин. — И это позволит тебе заменить Мегер?

— Не знаю. Возможно. Моё сознание изменилось, мне кажется, я стал способен к интуитивным решениям. Но это несёт в себе и риск ошибиться.

Горчаков кивнул.

— Выхода у нас всё равно нет…

— Я могу пилотировать, — неожиданно призналась Мэйли. — Но я рядовой пилот.

Командир снова кивнул, подтверждая, что принял информацию к сведению.

— Что с остальными, доктор? — спросил он.

— Тедди и Алекс будут в норме к моменту выхода из червоточины, — ответил Лев. — Лючия… ну, в целом, тоже.

— Гюнтер?

— Он пришёл в сознание, лечим. Удалось добиться регенерации спинного мозга. Но, командир, это всё не так просто. В кресле он работать сможет. Наверное. Если придётся высаживаться на поверхность и ходить своими ногами — я разрешения не даю. У остальных мелочи, не стоящие внимания.

— Принято, — сказал Горчаков.

— Про червоточину бы рассказал… — негромко попросил Матиас.

Командир вздрогнул, взял бокал и глотнул ещё коньяка.

— Одним словом. Это жуть. Ксения, могут Ракс что-то пояснить? Что со мной происходило?

— Я уже не совсем Ракс… — Ксения покрутила в пальцах стакан с водой. — У вас были воспоминания?

— И они тоже! Мир казался иллюзорным, всё состояло из тьмы разных оттенков… и я будто мог оказаться в любом моменте своей жизни. Это был не сон, не воспоминание, что-то абсолютно реальное.

— Человеческое сознание непрерывно чистит себя, — ответила Ксения, не глядя на командира. — Люди забывают детали, оттенки ощущений, что-то домысливают. В отличие от искинов.

— Я могу стирать ненужные данные, — сообщил Марк.

— Но разве ты это делаешь? — резко возразила Ксения.

— Так, может, делал и забывал, — с достоинством ответил искин.

Даже Ксения невольно улыбнулась. Потом продолжила:

— Но мысль имеет более сложную природу, чем просто электрический заряд нейронов. В каком-то смысле любая мысль, любое ощущение хранятся в человеке. Потенциально. Пребывание в червоточине нарушает нормальный процесс мышления, разум словно размазывается по всему протяжению жизни. Это трудно выдержать.

Она подняла взгляд на командира и тихо добавила:

— Я бы сошла с ума мгновенно.

— Ага, — сказал Горчаков. — Ясно. То есть чем проще сознание… Мы не станем озвучивать эту версию.

— Тем более, это лишь версия, — кивнула Ксения.

— Хорошо, забудем про червоточину. — Горчаков передёрнул плечами и допил коньяк. — Что с генераторами?

— Электрический контакт есть, — сказал Марк. — С достаточно высокой вероятностью мы сумеем выйти невредимыми.

— Ауран не выходят на связь?

— Нет.

Горчаков вздохнул.

— Будем надеяться, что они живы. Теперь самое важное.

— Лючия, — кивнула Мэйли.

— Да. Все мы слышали её разговор с Тедди. Насколько вероятно, что она и впрямь была на Лисс, а её место на Земле занимал двойник? Уолр?

Очень тихо сидевший в своём кресле крот подпёр подбородок лапой.

— Хм… С одной стороны, в наш мир являлся искусственно сделанный для одной-единственной акции человеческий организм. То есть они это могут. Но с другой… забрать с Земли человеческую девочку… потом внедрить её обратно…

— Это предполагает высочайший уровень технологий, — сказала Ксения. — И более того, сложнейшее планирование будущего, глубочайшие знания цивилизаций Соглашения, ведение на нашей территории диверсионной и разведывательной работы. Ничего ранее не демонстрировало подобных знаний у Стирателей.

— А я бы добавил ещё вот что, — сказал Соколовский. — То, что Лючия рассказала Тедди, это… пуф! Оперетта! Буффонада! Детская сказка. Восхитительная и убедительная с точки зрения маленькой девочки — её забрали с Земли в какой-то райский мир, она узнала таинственную правду и теперь воюет на стороне добра.

— Тоже так считаю, — согласился Горчаков. — Часть памяти Лючии стёрта и замещена фальшивкой, что заставляет её действовать в интересах врага.

— То есть допросы бесполезны? — огорчилась Мэйли.

— Почему же? Любая легенда, любая ложь невольно отражают часть правды, — сказал Горчаков. — У нас есть несколько дней для того, чтобы общаться с Лючией и пытаться понять Стирателей.

— Этим и займёмся, — сказала Мейли и улыбнулась. — Что вы так на меня смотрите? Да, у меня есть опыт. Как и в пилотировании.

Часть вторая. Глава 1

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

Если не присматриваться, то можно было и не догадаться, что четыре дня назад лицо Лючии напоминало сырую отбивную. Доктор Соколовский ругался, заявлял, что он не пластический хирург и уж точно не косметолог, что у него ограниченный запас зубных зачатков, а стимуляторы роста костной ткани вообще нельзя применять у подростков без крайне необходимости…

Но всё-таки у Лючии во рту снова белели зубы, кровоподтёки исчезли, шрамы стали едва заметными, нос выправился (хотя Тедди угадал — лёгкая горбинка осталась). Она сидела на кровати в своей каюте и улыбалась Мэйли, разминая кисти.

— Так ведь лучше? — спросила Мэйли.

— Конечно, — кивнула Лючия. — Спасибо. Больше никто мне не снимает наручники.

— Ты же понимаешь, почему, — мягко