Увидев моё выражение лица, он отрицательно закачал головой:

- Нет, нет, я не предлагаю тебе стать информатором, для этого я слишком хорошо тебя знаю. Нам нужен хороший переводчик в службу радиоперехвата.

- А если я откажусь?

- Вывезти из Берлина я тебя смогу, но долго прикрывать не получится, ты слишком засветился вчера, - Оскар вытащил из кармана изящную стальную фляжку, открыл её и сделал большой глоток. - Пётр, это не шантаж, я и так сильно рискую, приехав к тебе.

Я немного помолчал и спросил: - МЫ, это КТО?

- Служба безопасности, группенфюрер Райнхард Гейдрих, а ещё точнее шестое управление - произнёс, только что вошедший в комнату, Вольф.

Гестапо, одно это слово взывало ужас у большинства жителей Рейха, и я не был исключением. Труднее всего выбор делать, когда у тебя выбора нет.

Я прекрасно знал, что бежать мне некуда, скрываться я не умел и поэтому, недолго подумав, сказал: - спасибо Оскар, я согласен.

- Во-первых, тебе надо умыться и привести себя в порядок, видел бы ты себя, когда открыл дверь, - эсэсовцы снова заулыбались.

- Со старой работой проблем не будет, с сегодняшнего утра у тебя оплачиваемый отпуск на студии, - в речи Вольфа проскакивал среднегерманский говор. - По ряду причин, сейчас мы поедем в Боргсдорф.

Я удивлённо посмотрел на него:

- А в Берлине?

- В Берлине у нас возникли проблемы, - ответил Оскар.

Через пятнадцать минут, я в сопровождении эсэсовцев вышел из дома, и мы сели в служебный "Хорьх". Фрау Марта даже не прикоснулась к своей заветной тетрадке.

В автомобиле Штайн вёл себя гораздо свободнее, чем у меня дома.

- Русские вчера нас разбомбили к чёртовой матери, но парням Мюллера досталось ещё сильнее и они ухватились за эту чёртову вечеринку, - Оскар говорил, сидя со мной на заднем сиденье автомобиля. - Наши спаслись в подвале.

- Но ведь в гестапо тоже есть подвалы? Это всем известно, - удивился я.

- Русские о них тоже знали, поэтому сбросили туда две хитрые штуковины, от которых остались воронки метров тридцать глубиной, - поддержал разговор Пауль. - Сейчас там всё оцеплено, но нас полиция пропустит.

Я с удивлением рассматривал знакомые мне городские улицы. Чем ближе мы подъезжали к центру города, тем больше видел выбитых в окнах стёкол и разбитых витрин. На тротуарах лежали неубранные кучи битого стекла.

- Новая хрустальная ночь, - пробормотал Оскар.

Посмотрев документы, наш автомобиль пропустили за оцепление, и мы поехали дальше по залитой водой улице, мимо ещё дымящихся развалин Рейхсканцелярии.

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча.

Боргсдорф встретил нас шумом и суетой. Из трёхэтажного здания гимназии дюжие эсэсовцы выносили парты. Во дворе связисты раскатывали огромную бухту кабеля, а в расположенной неподалёку сосновой роще, устанавливали мачты антенн.

К остановившейся машине подбежал солдат и обратился к Вольфу:

- Господин штурмбанфюрер, здесь запрещено останавливаться, оставьте автомобиль на стоянке.

Он рукой показал на ряд машин, спрятанных под маскировочной сетью. Мы с Оскаром вылезли и, не дожидаясь Пауля, зашли в здание. В холле распоряжался молодой офицер с немного оттопыренными ушами, несмотря на чёрный мундир в нем чувствовалось что-то мальчишеское:

- Быстрее подключайте оставшиеся приёмники, электричество уже подали.

- Добрый день, Оскар, это и есть ваш чудо-переводчик? - обратил он на нас внимание. - Приятно познакомиться, Вальтер Шелленберг.

Он протянул мне свою руку:

- Я руководитель всего этого сумасшедшего цирка.

- Очень приятно, Пётр Михайлов, - ответил я, пожимая его руку.

- Штайн, вы появились очень вовремя, - обращаясь к подчинённому, Шелленберг продолжал внимательно смотреть на меня:

- Организуйте, чтобы на детской площадке рядом со зданием играли дети. Обращайтесь к кому хотите, к школьному инспектору, бургомистру, в гитлерюгенд, хоть гауляйтера из постели достаньте, но с утра до вечера на площадке должно быть много детей.

- Герр Михайлов, давайте пообедаем, ведь вы, наверное, даже не завтракали? - казалось, что Шелленбергу доставляет удовольствие играть роль гостеприимного хозяина.

В классной комнате, отведённой под столовую, обедали уже несколько офицеров.

Сев за отдельный столик, и дождавшись, когда настоящий официант расставит все блюда, хозяин продолжил:

- Оскар и раньше мне говорил, что вы хорошо переводите на слух, но получив отчёт о вчерашнем вечере, я понял - вы тот, кто нам нужен.

- Понять качество устного перевода можно, только присутствуя там, - сказал я - или если у вас там...

- Быть слишком умным очень опасно. Как говорят у вас, русских 'Будешь много знать, приблизится смерть', - с улыбкой прервал меня хозяин.

Но улыбка исчезла, когда он продолжил:

- Если работаете на меня, то нужно быть очень умным. Кушайте, кушайте, герр инженер, а я введу вас в курс текущих событий, - На его лице снова появилась озорная улыбка. - За полтора дня наши войска продвинулись на двести - триста километров, но завтра они встанут без горючего и, скорее всего, будут окружены. У противника на границе совсем не было войск, а все данные разведки были ложными. У нас огромное численное превосходство по всем направлениям, - Шелленберг вздохнул. - А теперь о грустном.

Он наклонился ко мне и, понизив голос, продолжил:

- Похоже, мы проигрываем эту войну, официально это не объявили, но вся группа 'Север' исчезла. В Кёнигсберге русские, много русских. Третья танковая группа завязла в Вильнюсе, а в Восточной Пруссии огромная дыра, которую затыкают сейчас всем, чем можно. Да и противник совсем не тот, на которого мы рассчитывали. Их техника на два порядка превосходит нашу. Я начинаю верить в бога из машины. Вот так!

После обеда Шелленберг передал меня на руки, вернувшегося из городской управы Оскара. Он завёл меня в организационный отдел, где я прослушал лекцию о структуре управления, одновременно подписывая стопку уведомлений о допуске к секретной информации и обязательств об ознакомлении. Взглянув на последнюю бумагу, я остановился. "Расписка об отсутствии еврейских предков и родственников".

- Это-то зачем? - спросил я.

- Бюрократия, - развёл руками Оскар. - Подписывай, всё равно никто проверять не будет.

Я расписался, и он, забрав толстую пачку моих бумаг, скрылся в кабинете начальника отдела. Немцы есть немцы, даже конец света они постараются оформить и провести по правилам документооборота.

Через пять минут из кабинета вышел сияющий Оскар:

- Ну вот, теперь ты не работник какой-то кинофабрики, а сотрудник серьёзного государственного учреждения.

- А как мне