Мои щёки заливает жаром, но реально, какой на фиг смысл отрицать очевидное?

— Нет ничего между нами, да?

— Нет.

— Погоди-погоди, то есть… — возвращаю взгляд к его глазам. — Ты так сильно меня ненавидишь, что у тебя встаёт?

— Пиздец, — снова слышу скрежет его зубов. — Ты пытаешься раздуть из мухи слона.

— Нет, я пытаюсь для себя прояснить ситуацию.

— Хорошо, давай я поясню, — наклоняется ко мне. — Это называется ёбаная физиология, а не то, что ты там в своей дурной голове насочиняла!

— А что по поводу твоей ревности?

— Чего блять?

— Того блять! Ты ревнуешь, — не спрашиваю. Утверждаю.

— Крышей поехала?

— Чего тебя так накрывает? Прискакал сюда. Выясняешь где была, да с кем.

— Ты время видела? А свой внешний вид? Проституский.

— Это просто смешно, Дымницкий! Я не ребёнок!

— Ребёнок и есть.

— Тогда вдвойне странная на меня реакция, — нарочно стебу.

— Обёртка и начинка не всегда совпадают. Думаешь, можно считать себя взрослой только потому что выглядишь как взрослая?

— Давай ближе к делу. Не надо опять заводить эту излюбленную шарманку. Что там по поводу нас?

— Нет никаких НАС, Бортич.

— Есть, — упрямо спорю.

Он прикрывает веки. Тяжело вздыхает, выдерживая паузу. Открывает глаза.

— Врать не стану, я бы не отказался тебя трахнуть, но на этом, блять, всё. Ничего больше. Такой вариант допускается? Устраивает? Если да, то можешь опускаться на колени прямо здесь. Убьём двух зайцев сразу. Разобьём стёклами вовнутрь розовые очки и удовлетворим мои потребности.

— Пошёл ты… — тихо, но решительно выдыхаю.

Оттолкнув его вправо, выхожу из ванной.

Пулей пролетаю по коридору, ощущая, как кровь разгоняет по телу гнев и ярость. Именно эти чувства практически молниеносно заполняют каждую мою клеточку, каждый нерв.

Одеваясь, проклинаю себя за то, что сделала.

Какая глупая, Боже! Зачем рассказала ему всё? Зачем? Только полной идиоткой себя выставила.

Одеваюсь. По-армейски быстро. Носки. Штаны. Футболка. Свитер.

Срываю рюкзак со спинки стула.

Со злостью начинаю заталкивать туда свои немногочисленные вещи.

От силы пару минут мне надо. Встать на лыжи — не проблема. Я привыкла. И не пропаду.

Буду, конечно, тосковать по ребятам и прежней жизни, но оставаться здесь, рядом с Дымницким, больше не смогу. Не после сегодняшнего точно.

Дёргаю молнию.

Не желает застёгиваться.

Психанув, бросаю под ноги рюкзак. Прыгаю на него, чтобы утрамбовать содержимое и выпустить воздух. Повторно тяну за собачку и, наконец, справляюсь.

Со всем справлюсь.

Я сильная. У меня есть небольшая сумма денег на первое время. А ещё теперь у меня есть агентство Жарова, в котором я официально состою.

Подрываюсь с пола.

Покидаю балкон, прихватив свои пожитки и паспорт, который, к счастью, был у меня, а не у регулярно отбирающего его Паровоза.

— Куда собралась?

Это грёбаный Дымницкий.

И он преграждает мне дорогу.

Глава 23. О боли

— Отойди, — поджимаю губы.

— Поздний вечер на дворе.

— Плевать.

— Бортич, там зима. И это Москва. Ночью тебе делать на улице нечего. Попадёшь в неприятности.

— Спасибо за заботу. Вот только ты забыл, кто перед тобой стоит. Оборванка, воровка, бродяга.

— Ты девочка в первую очередь.

— Отойди, Кирилл. Я не хочу оставаться с тобой на одной территории. Дай мне уйти. Разве не об этом ты мечтал?

— Илья против.

— Мне всё равно. Это моя жизнь. Не вам решать, где мне находиться, — упрямо качаю головой.

— Рано он тебе паспорт вернул…

Вопросительно выгибаю бровь.

— Я знаю, что недавно ты уже собиралась покинуть этот дом. Из-за меня. Он рассказал мне.

— А тебя это удивляет? — фыркаю. — Ты регулярно поливаешь меня грязью перед пацанами. Некрасивая. Глупая. Бесящая. Раздражающая. Бесполезная. Не хозяйственная. Не умеющая готовить и содержать квартиру в порядке. Что там ещё?

Вздыхает. Устало потирает переносицу.

— Короче… Не пори горячку. Послезавтра Новый Год.

— И прекрасно! Лучшее время для того, чтобы начать новую жизнь.

— Я сам уйду утром.

К мадам-Ебу? Ну конечно!

Получается, что я сама поспособствовала тому, что их отношения переходят на новый уровень. Супер!

— Не нужны мне такие жертвы! — злюсь, как же злюсь! — Пропусти.

Пытаюсь обойти его, но он опять меня останавливает.

— Давай спокойно поговорим.

Ну надо же, снизошёл!

— Уже поговорили. Лично я услышала, что хотела. Больше мне здесь делать нечего!

— Я попробую объяснить тебе свою позицию, идёт? — оттесняет назад.

Разум подсказывает, что нужно послать его к чертям и уйти, но сердце… Оно умоляет меня его выслушать.

— Опять про возраст будешь заливать? — ставлю рюкзак на стул. Опираюсь спиной о столешницу.

— Двенадцать лет — это реально много. Даже если на секунду допустить эту твою бредовую идею о нас.

Значит, всё же допускает?

— Разные поколения. Мировоззрение. Между нами, блин, херова пропасть. Я школу заканчивал, когда ты пешком под стол ходила.

— Когда это было. Сейчас я — женщина, ты — мужчина.

— Какая ты женщина? Девчонка сопливая.

— Таких пар очень много, — гну свою линию. — И ничего. Как-то встречаются. Живут вместе. Женятся даже и семьи создают.

— Я для всего этого не гожусь.

— Откуда тебе знать?

— От верблюда. Посмотри на меня. Ты — молодая девчонка, взбалмошная, яркая, шумная, жаждущая приключений и романтики. А я? — усмехается. — Замкнутый, угрюмый, тупо плывущий по течению ядовитый мухомор. Человек, не способный выражать свои эмоции и чувства. Человек, не способный отдавать. Потухший вулкан, блять. Что ты на хер нашла во мне? — искренне недоумевает.

— Ты не всегда таким был, правда ведь?

— Что ты имеешь ввиду? — хмуро на меня взирает.

— Ладно. Пусть ты возненавидишь меня ещё больше после этого, — расстёгиваю боковой карман. Вытаскиваю оттуда маленькую фотографию. Ту самую, которую он хранил в своём бумажнике. — Извини, что не отдала раньше. Мне не стоило держать её у себя так долго. Просто… Не знаю, как-то глупо ревновать к той, кого уже нет, но…

Смотрю на него растерянно.

Становится рядом.

Щёлкает зажигалкой, поджигая фитиль вставленной в рот сигареты.

Глубоко затягивается дымом и, не моргая, пялится на снимок, лежащий на столе.

— Когда вы были вместе, ты был другим, Кирилл, — тихо продолжаю. — Прости опять же, я нашла профиль Даны.

— Каким образом? Ты даже не знаешь её никнейм в соцсети, — его голос звучит сухо и сердито. Он явно не доволен тем, что слышит.

— Ну…

— Бортич!

Поворот головы. Долгий, требовательный взгляд.

— Прочла в твоей записной книжке, — пищу, густо краснея.

— Что за мания лезть в чужие вещи?

— Ну прости.

Я чёт только и делаю, что извиняюсь.

— В общем, я была на её страничке. Там до сих пор все ваши фотографии и видео. Можно вопрос? Почему не