«Жарким я огнём пройду-у-усь, обласкаю все холмы твои и каждую впадинку-у…»

«Плуг свой загоню в борозду твою-у, и пройдусь ровнёхонько да гладенько-о…»

«В целину вобьюсь, да взобью как след тебя непахану-у…»

«Пропашу взад, да вперёд тебя родну-у-ую…»

«В пышном чреве твоём своё семя оставлю-у…»

— Это что за порнография? — шёпотом спросила Юля, разобрав слова.

— Крестьяне поля пашут, — ответила Озара. Тоже шёпотом.

— А чего так? — Юля даже слов подобрать не смогла под определение.

— Так весна же… — ответила Оляна.

— Я не о том. Знаю, что весной поля пашут. Но почему ночью и зачем… такое петь?

— Это часть обрядов на плодородие почвы и богатый урожай. Лучше не подходить и не мешать… — Озара тронула поводья, и они поехали дальше.

— Ага, они же там реально «семя сеют», землю удобряют. Так что дело серьёзное. В эту пору в поля к мужикам лучше не соваться, — хмыкнула Ожега.

И как раз они выехали к озеру и увидели на той стороне поля. С мужиками, которые пели. Реально голыми.

— Ой… — пискнула Юля.

— Так, ежели смутим их и у них ничего не получится, то земля не родит урожай, — сказала Озара, и они пошлёпали по воде совсем медленно, буквально покрались.

— И они там это…

— Угу, руками работают в поте лица, — прыснула Оляна.

Они смущённо похихикали.

— Смех-смехом. А Матери-Сыра-Земля по нраву эти обряды. Любит она, когда к ней с нежностью да лаской, с любовью да уважением.

— Да тут гарем мужиков в полях… ублажает.

— И чем лучше ублажают, тем щедрее Мать-Сыра-Земля. Считается, что самые большие урожаи у самых ласковых да нежных мужчин, мол те лучше других знают, как женщину уважить и уговорить.

— Уж мальчишек на такое ответственное дело не пошлют, только состоявшихся мужчин, глав семьи и отцов многодетных. Кто женщину вкушал. И знает, как начать дело и закончить. Чин по чину, честь по чести, — тогда было совсем непонятно, прикалываются над ней сёстры или там всё реально так и есть. Хотя… краем глаза Юля всё же подглядела, что там за «пахота» такая, и вспомнила, что вроде также и в постели это иногда называют. Наверное, не зря.

* * *

Авсень в Небесном городе праздновали до самой ночи. Ещё горели костры, плясали хороводы, пели песни. С ней знакомились, кивали, танцевали, разговаривали, правда, она снова почти никого не запомнила. Хотя с самого начала от этого путешествия она не ждала ничего хорошего, Юля была благодарна за то, что оно позволило повидаться со всеми своими дальними родственниками, лучше понять, откуда она родом и то, как жила и росла её прапрабабушка — Авдотья Лебедь Белая. Про неё Юля даже в Яви нашла упоминания и легенды. Это оказалось волнительно. К тому же глава Рода — Альдона — оказалась родной сестрой Авдотьи. Младшей. Но они были знакомы и вместе росли. Юля каждый раз забывала, что оборотни и вообще местные живут гораздо дольше.

* * *

Ранним утром следующего дня, ещё до восхода солнца, к «островку» сирин прилетели несколько парней-оборотней. Целых восемь. Среди них были и знакомые Юле Лучезар и Семибор.

Чемодан Юли, который она выкатила к парням, грохотал колёсиками по неровностям и камешкам.

Арина помогла ей с вещами и на всё наложила уменьшение, правда, местное уменьшение не как в «Гарри Поттере», что контейнер, становится как спичечный коробок, нет, уменьшение было ровно в два раза. Ни больше ни меньше. Немного, но лучше чем ничего. Вот только Юля начала переживать, что магия развеется и её «чумадан» просто лопнет. И каждый раз, как его чуть подкидывало на камешке брусчатки, внутри ёкало.

Кроме чумадана и рюкзака получился ещё и огромный узел с вещами от клана Сирин, у Добрынки, кстати, тоже вещей прибавилось. И это с учётом того, что Юля тоже наложила на них уменьшение. Но вот если по поводу уменьшения Арины у неё ещё была какая-никакая, но уверенность, что ещё сутки оно продержится, то насчёт своего имелись здравые опасения.

В общем, они с Добрынкой на сетке еле уместились между своих баулов, а парни с ухмылками начали переглядываться, когда Юля, немного нервничая, сказала, что это всё у неё точно — очень нужное.

— Перелёт будет долгим. Но мы успеем, — утешили их парни перед отправкой. Оказалось, что они в людском облике надевают на себя что-то вроде упряжи.

На этот раз при свете дня удалось разглядеть и огромную, в человеческий рост, хищную птицу вроде орла, в которую обернулся Семибор. И ту чудовищно-огромную крылатую… наверное всё же собаку, а не льва, в которую обратился Лучезар. Вместе с ними в «упряжке» сети взялся ещё один Финист, похожий на Семибора. А остальные, видимо, семарглы, превратились и улетели раньше. Добрынка сказала, что они по дороге точно поменяются, так как до Бармии лететь далеко.

Сети рывком вздёрнуло, и Юлю толкнуло к сестре. По мере того как они поднимались всё выше, стало прохладнее, а ветер начал задувать сверху, и Юля с Добрынкой укутались в одеяло плотнее и прижались друг к другу, согреваясь.

Вид гор, утопающих в нереально пушистых облаках, наполнял душу восторгом. Словно весь мир был как на ладони и у твоих ног. Зрелище, от красоты которого сердце пело и заходилось в груди тоскливой радостью.

С этими мыслями Юля уснула.

Глава 15

Решение

Вчерашний праздник закончился под утро. Ожега проснулась от гоготания Моди, который пытался разбудить её на обычную утреннюю тренировку.

Вчера Ожега ещё и попробовала местного вина из слив и из персиков, так что в голове слегка шумело.

— Модя, я только час как легла, — пробурчала Ожега, — посплю… Отстань.

Она прикрыла глаза, в голове замельтешили куски воспоминаний о вчерашнем празднике. Яровзор… Который вчера рассказывал ей про учителей, что сидели за столом. Ректор, оказывается, сам выступает наставником для особо сложных случаев и являлся наставником для Василиска. Ожега подумывала, что их случай точно ординарным не назвать и что заполучить такого наставника будет удачей.

А потом, когда все танцевали у костров, было здорово танцевать и держаться за руки. Несмотря на то, что танец предполагал обмен партнёров, Яровзор её так и не отпустил, и это оказалось… как-то. Приятно.

Ожега замерла, выдохнув.

Она что?