По подсчетам Алексея Горбылева, снимков Василия Ощепкова, демонстрирующего приемы борьбы в разных фотоальбомах и у разных владельцев, насчитывается несколько сотен{79}. Партнеры-противники наставника позировали в разном обмундировании. Один из них даже имел свастику на погонах формы вымышленного государства. Самого же Василия Сергеевича на большинстве иллюстраций легко узнать по особой полувоенной одежде, на ногах в ботинках с крагами вместо сапог. В этой форме он запечатлен на фото еще в Новосибирске, позже – в Москве. В 1930 году в ней же он позировал во время исполнения приемов самозащиты для подготовки иллюстраций к учебному пособию «Физические упражнения в РККА», опубликованному годом позже, где в главе девятой – «Приемы рукопашного боя» – показывал свою систему. И не только показывал, не только участвовал в таких демонстрациях и объяснениях, когда заранее понятно, кто мастер, а кто ассистент. Едва придя в ЦДКА, никому не известный инструктор из Новосибирска 5 апреля 1930 года принял участие в спортивных соревнованиях по штыковому бою, и, как сообщала газета «Красная звезда», «по штыку в группе комсостава I место занял инструктор ЦДКА тов. Ощепков… Общее первенство в группах комсостава и курсантов по штыку занял инструктор ЦДКА т. Ощепков». Современному читателю трудно представить себе, что такое «штыковой бой по системе Калачёва», по которой проводились соревнования, а потому дадим слово очевидцу: «Соревнования представляли исключительный интерес, так как новые правила боя допускали комбинированные приемы для поражения противника. Сюда входили удары прикладом, удушения, вольная борьба, обезоруживание…»{80} По современным понятиям, это был почти что «бой без правил», как раз то, в чем Ощепков знал толк, в чем после бандитского Новосибирска был особенно силен и о чем мечтал как минимум несколько лет: бороться самому, учиться и тренировать, разрабатывать новую, эффективную систему боя, самозащиты, обеспечить этим новым оружием армию и милицию. Нарядный цветной диплом «Инструктору по дзю-удо (так в документе. – А. К.) ЦДКА тов. Ощепкову за I место на первенстве Московского гарнизона по штыковому бою для комсостава» тоже сохранился до наших дней, и это одна из ценнейших реликвий зала «Монах» нашего виртуального музея.

В конце 1931 года Василий Сергеевич стал преподавателем в Центральной высшей школе Рабоче-крестьянской милиции (ЦВШ РКМ), зал для занятий единоборствами которой находился на территории отторгнутого у церкви Иоанно-Предтеченского женского монастыря в центре Москвы. Рукопашному бою милиционеров обучали с учетом профессиональных требований. Это была сложная, важная и очень интересная работа на грани соприкосновения науки и прикладного преподавания. И выполнялась она на высочайшем уровне. Валентин Васильевич Сидоров, бывший ассистентом Ощепкова при демонстрации приемов, вспоминал, как нелегко ему приходилось в монастыре во время очередных съемок. Это совсем не было игрой в поддавки. По воспоминаниям Андрея Будзинского, когда Василий Сергеевич готовил для милиционеров специальное пособие, сам он надевал милицейскую форму, а Сидоров облачался в гражданскую одежду, изображая уголовника, снова и снова падая на землю при исключительно реалистичном выполнении приемов – до тех пор, пока у фотографа не получался удачный кадр.

Не случайно именно Валентину Сидорову Ощепков однажды сделал особый подарок. Как мы помним, Василий Сергеевич решил обуть своих учеников, выступающих на мягком борцовском ковре. Во французской борьбе и раньше использовали специальную обувь: мягкие кожаные сапожки с высокой шнуровкой и на тонкой кожаной подошве, которые спасают пальцы ног от травм, от выбивания на плохо натянутом ковре. Один из первых экземпляров укороченных борцовок, которые потом так и назовут: самбовки, Василий Ощепков подарил тому самому Валентину Сидорову, что многократно испытывал собой на прочность землю Иоанно-Предтеченского монастыря, помогая мастеру создать правдоподобную иллюстрацию приемов для милиционеров будущего. Тонкие, почти невесомые, эти самбовки, к счастью, тоже сохранились до наших дней. Как и еще один уникальный экспонат коллекции, связанной с именем Ощепкова.

В знаменитом рекламном ролике 1935 года Василий Сергеевич демонстрировал приемы защиты невооруженного от вооруженного противника. В том числе защиту от удара ножом. Если присмотреться, то видно, что отлетевший нож (или даже кинжал) – деревянный и весьма правдоподобных формы и размера. Если точно, эти размеры составляют 310 миллиметров в длину, 35 миллиметров в самом широком месте лезвия и 23 миллиметра максимальной толщины в рукояти. Он прекрасно ложится в руку взрослого человека. Те из читателей, кто занимался рукопашным боем в 1990-е годы (или даже раньше), а может быть и позже, наверняка сталкивались с ситуацией, когда для изучения приемов обезоруживания брались любые подходящие пистолеты (нередко игрушечные) и любые макеты ножей (самый распространенный вариант – короткая палка). Не так было в группах, которыми руководил Ощепков, а потом и его первые ученики. Василий Сергеевич, воспитанный в обстановке строжайшей дисциплины Токийской семинарии и долго работавший с японцами, вообще любил тщательность и упорядоченность в работе. Макеты кинжалов, подобные дошедшему до наших дней экземпляру, максимально приближались к установленным образцам и размерам. Позже ученик Василия Сергеевича Николай Михайлович Галковский утвердит очень близкий по характеристикам макет в своем «Учебном пособии для спортивных секций» по вольной борьбе 1940 года (мы помним, что так в последние предвоенные годы называлась система Ощепкова){81}.

Сделанный из легкого, но прочного дерева, наш кинжал отлично сохранился. Рукоять и гарда выкрашены черной краской, а на клинке кем-то проставлена дата: «1935 г.». Когда берешь его в руки, выпускать уже не хочется. Вкупе с дипломом за победу в штыковом бое и самбовками Сидорова это одна из самых важных меморабилий отечественного спорта, нашей истории. Кажется, в этом небольшом предмете еще хранится частица души его первого обладателя. Что же касается сухих фактов, то они содержатся совершенно в других местах.

Дела эти скорбные

Экспонат № 28

«Статейный список» на М. С. Ощепкову, 1890–1904 годы, копия

В течение жизни Василия Ощепкова на него было заведено множество дел. Наверняка существовал какой-то лист учета в Токийской семинарии, где японский сотрудник, возможно сам ректор Иван Акимович Сэнума, зафиксировал, когда и откуда появился сей ученик (по счастью, архиепископ Николай продублировал эти сведения в одной из своих статей, благодаря чему они дошли до нас). Сохранились несколько записей о приеме Василия в школу Кодокан, одну из них – с красными печатями – вы уже знаете. При зачислении Ощепкова на военную службу на него было заведено полноценное личное дело, но оно пока не обнаружено. Известно, что, вернувшись на родину, Ощепков дважды попадал в поле зрения русской полиции: в 1914 и 1916 годах. В первом случае это могло быть связано с выдачей ему российского паспорта после долгого пребывания за границей (возможно, первого паспорта, поскольку из страны он уехал несовершеннолетним). Что касается второго, тот тут и вовсе непонятно,