То, как отреагировала на этот стрим Ира, было своего рода маркером. А вот Лика, когда увидела, только хмыкнула: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы водки не просило. И тут же добавила: а ты знаешь, Фил, что аисты слабых птенцов убивают?

Иногда мне казалось, что тесный контакт со смертью отравил ее душу, и она сама отравляла каждого, кто оказывался рядом. И только, пожалуй, сейчас, по контрасту, понял: нет, не показалось. Так и есть.

Я, конечно, здорово облажался, что сразу не забрал у нее ключи. Ее бесцеремонный визит словно набросил тень на это солнечное, такое яркое и безмятежное утро. Я видел, как сразу пригасла Ира. Так бы и надавал себе по мордасам.

Но вот удивительно, аисты нас из этой тени вытащили. Разорвали ее в клочья своими длинными красными клювами. Я думал об этом сейчас, когда Ира задремала носом в подушку. Спальню затопил солнечный свет, мы лежали в его лучах, как на пляже. Тонкий светлый пушок на ее руках отливал золотом, так и тянуло погладить.

Когда я поговорил с Арией и вернулся к Ире, она сидела перед компьютером и смотрела на аистов, которые обсуждали что-то свое, семейное. Подумал, что они попались мне на глаза не случайно. Наверно, нет вообще ничего случайного. Это был повод задуматься.

Когда Оля ушла, я сказал себе, что больше не женюсь. Если верить статистике разводов, шанс второй раз наступить на те же грабли был велик, а как больно терять, я уже знал. Обходился чем-то недолгим и несерьезным – тем, что заканчивалось без особых сожалений. Но, видимо, то, что в тебе заложено с детства, палкой не выбьешь. Я рос в дружной любящей семье, и эта модель прошилась в меня накрепко.

А еще я сильно скучал по Аньке. Когда она только родилась, я был молодым и глупым. Парил в эмпиреях. От того времени в память отложились вопли, пеленки и болезни. А сейчас жалел – слишком много важного прошло мимо меня. Потом тем более – когда остались только разговоры по скайпу, переписка и редкие встречи.

Я сколько угодно мог врать себе, что не хочу, но на самом деле хотел – семью, детей. Хотел любить, хотел, чтобы любили меня. Если бы сказал об этом Лике, она бы фыркнула в своей обычной манере: что, проснулся инстинкт гнездования? Впрочем, с ней я как раз семью представить и не мог. А вот с Ирой – мог. В теории, конечно. Мы были еще слишком мало знакомы. Но я чувствовал в ней что-то очень близкое, нужное.

Я смотрел на нее, спящую, и не мог насмотреться. В ложбинке груди выступила испарина, хотелось собрать ее губами, языком. Нет, пусть отдохнет, ночью почти не спали. Вместо этого облизывал ее взглядом, всю-всю, с ног до головы.

Такая красивая и такая… светлая. Тут тоже был резкий контраст с Ликой. И не хотел, но все же невольно сравнивал их. А еще никак не мог поверить, что все так круто переменилось. Каких-то два дня назад, когда играли на Дворцовой, почти не сомневался, что между нами ничего не будет. И вот вдруг она спит рядом со мной. Я могу дотронуться до нее, поцеловать, разбудить, и мы снова займемся любовью. Как ночью, как сегодня утром…

Ближе к вечеру Ира засобиралась домой, и так не хотелось ее отпускать.

- Фил, мне надо немного отдышаться. И выспаться.

- Хорошо, - нехотя согласился я. – Только давай с твоей скрипкой сначала порешаем.

Я позвонил Максиму Савельевичу, и тот сказал, что мы можем приехать сегодня.

Меня свел с ним четыре года назад все тот же Женька, который знал, наверно, весь музыкальный Питер. Я искал тогда виолончель на замену старой, еще с училища, «Каденции», у которой треснула дека. Хотел отдать в ремонт, но отсоветовали: раз начала трещать, пойдет и дальше. У Савельича нашелся вполне приличный концертный Рубнер. В процессе тест-драйва мы разговорились и с тех пор время от времени общались. Сам он играл на альте, после училища занялся ремонтом, а потом и продажей инструментов.

- Значит, итальянцы? – уважительно кивнул он, когда Ира, перепробовав все, что было в магазине, рассказала о своих скрипках. – Есть у меня человечек, который хочет продать Рокка. Это Турин.

- Рокка? – испугалась Ира. – Это круто, конечно, но боюсь, не потяну, дорого. К тому же мне нужна рабочая лошадка. Чтобы в автобусе с ней ездить.

- Ну, барышня, вы хотите и на елку влезть, и… И чтобы звук был на уровне ваших, и чтобы орехи скрипкой колоть. Так не получится. Это Энрике Рокка, последний из династии. Начало прошлого века. Не такой уж и дорогой. Тысяч четыреста, может, чуть больше. Если поторговаться, думаю, немного скинет.

- А попробовать? – после долгих колебаний решилась Ира.

- Телефон оставьте, перезвоню. Договоримся о встрече.

- Ну вот, - вздохнула она, когда мы вышли на улицу. – Думала купить что-то новое, стандартное. А тут еще один старый буржуй в компанию.

- Новое ты потестила. И что?

- Ничего. К хорошему привыкаешь. Вообще у меня есть нычка. Думала, может, машинку купить в кредит. Но как я езжу… лучше уж и правда на автобусе.

Я отвез ее домой и попрощался до завтра. Пожалуй, мне тоже надо было немного отдышаться. Чтобы все разложить по полочкам.

Глава 43

Когда днем позвонила Ария, я толком с ней и не разговаривал. Сказал, что не один. И что если не пожар, то перезвоню потом. Ожидаемо оказался не пожар. Отвез после магазина Иру домой, вернулся, хотел набрать, но аж рука сопротивлялась. Дождался, что Ария снова позвонила сама.

- Фил, если ты думаешь, что я насчет Лики, то нет. Хотя она, конечно, доложила, что ты теперь носишь женские туфли.

- Ариш, после того как Лика вперлась ко мне, открыв дверь ключом, который не вернула, у меня нет никакого желания о ней разговаривать. Равно как и про женские туфли.

- Ой, да ради бога. Никто не думал, что ты будешь жить монахом. Я вот о чем. Кажется, у меня пролет получается насчет круиза.

- Прекрасно. И теперь что? Намекаешь, что я должен поехать? Идея вообще твоя, а у меня свои планы.