— Помогай! – скомандовал он Аласкопее, и та подчинилась.

Обмен сигналами и каждый словно добавлял мелкий гвоздик в виски и затылок. Быстрая, торопливая пайка и соединения, увидь Михаил такое в обычной жизни, взревел бы раненым мамонтом и прибил за исполнение. Ысынгуны уже приближались, голова раскалывалась и было в этом что-то хорошее, Михаил ощущал такую усталость, что с ней снова пришло равнодушие. Не то спокойствие, которое он испытал ранее, а равнодушие к результату плана, ради которого он сейчас и старался.

— Укрепляющее! – скомандовал он Аласкопее, и та уставилась на него глазами-бусинками.

Михаил отобрал и сам вколол, вогнал тройную дозу обезболивающего и сам сверкнул глазами. Крысу сдуло с места, унесло навстречу вваливающемуся внутрь помещения Троргу. Вендарец хрипел и рычал, истекал кровью и видно было, что он достиг предела и шагнул за него.

— Помоги ему, зови остальных и новый план!

Капельки будто сами прыгнули ему на голову, и Михаил снова оказался в бездне космоса, на прямой связи с мозгами. В этот раз никаких взглядов по сторонам и вопросом, нет, Лошадкин ворвался туда на лихом коне, размахивая шашкой и отдавая приказы. Такие, которые были по нраву мозгам, но все равно приказы.

Отключился и тут же схватился за конструкцию из говна и палок, имитацию гипермаяка, с посланием на пару секунд, информацией флоту, что их тут уже ждут и готовятся засадить по самые гланды. Сунул его внутрь капсулы «мозга в бутылке» и торопливо присоединил дополнительный кабель, для физического контакта. На таком расстоянии даже ысынгуны не смогли бы его заблокировать (хотя и наверняка заблокировали бы сами мозги), и остальное должны были доделать уже сами обитатели капсул.

— Деремся и уходим! – скомандовал Лошадкин, кидая огрызок плана.

Изобразить сопротивление и отступить, уничтожить пару мозгов, словно они пытались их убить, лишь бы не достались ысынгунам. Не самое тонкое представление, но «мозги» согласились поддержать и подыграть, взять под контроль ближайших ысынгунов.

Следующие несколько минут оказались наполнены выстрелами, взрывами, огнем, сменой батарей и тяжелой работой. В какой-то момент Михаил немного пришел в себя и обнаружил, что отступает и стреляет, придерживает, практически тащит на себе Трорга, который тоже пытался сражаться, но то и дело терял сознание.

— Держись, дружище! – заорал ему Лошадкин, словно хотел физически докричаться через всю шахту.

ПАХ! ПАХ! Капсула одного из мозгов разлетелась, и Карраха едва не попалась ысынгунам. Прыгнула, заложила кульбит и вцепилась в потолок и ее выдернули прочь, добавили огня и взрывов. Ысынгуны верещали, Лошадкин и остальные ковыляли, делая вид, что бегут и в то же время погони за ними практически не было. «Мозги» выполнили свою часть, внушили ысынгунам важность немедленной доставки их в центральную шахту, погрузки на отдельного летуна, не транспорт с керманиумом.

Михаил так и не рискнул выскочить туда, в центральную шахту, но ему почему-то представлялись картины, как гигантские, раздувшиеся, словно комары или клещи, ысынгуны слетают и присасываются к куче руды, и та исчезает их в бездонных… желудках? В общем, где-то исчезает, и они взлетают, наполняя газом, как те взорвавшиеся ысынгуны. Или они работали, как пчелы или муравьи, каждый хватал кусок руды и тащил в своих огромных жвалах?

— Держись, - повторил он Троргу, который еле двигался.

Михаил подключился к его броне, активировал антиграв и задействовал усиление на своей, фактически потащил его на себе, пусть и с помощью. В висках стучало, мозг то и дело отвлекался на что-то и перед глазами плыло, намекая, что Лошадкин переутомился и вколол себе слишком много лишнего. Остальные выглядели не лучше, из всех словно выпустили воздух, сдули, слили топливо и разрядили батареи.

— Туда, - указал он вправо.

Какие-то обрывки сигналов, словно искрение и они набрели на остатки системы охраны, недобитой ысынгунами. Закрастяне, роботы и ысынгуны валялись, словно упились все разом мертвецки, и вокруг царил тот же разгром, что и в остальной шахте. Строить долго и трудно, ломать легко, крутилась в голове Михаила банальность, пока он мягко опускал Трорга на пол. Аласкопея смотрела, словно не знала, кем заниматься первым.

Затем она упала и потеряла сознание, пластырь на месте оторванной руки начал кровоточить.

Проще всего было упасть и не двигаться, лежать и притворяться мертвыми. Равнодушие накатывало, как волны на берег, захлестывало и Михаил в другой раз уступил бы ему, лежал, надеясь, что план сработает. Перед его взором все качалось и расплывалось, гасло, словно выключали свет и тем отчетливее перед ним проступала Хлоя.

Горделивая, пылающая, с красными глазами и полированными рогами.

— Землянин!! – взревела Хлоя. – Ты дурак!!

— Чего это я дурак? – обиделся Михаил. – Что выбрал Дионару вместо тебя? А ты помнишь, в каком ты была состоянии?

— Так получай же! – еще громче заорала Хлоя, схватила его и начала трясти.

Михаил, не успевший высказаться про секс и месть, дернулся, голова мотнулась из стороны в сторону и облик Хлои расплылся, сменяясь горящим взглядом Бантрода. Выглядел алурианец как обгоревшее дерьмо, и стоявший за ним Харжащ не лучше. Кто-то стрелял без остановки, опять вокруг взрывалось и горело, несло дерьмом, кишками и кровью, и Михаил подумал, что в следующий раз надо бы просто отключить фильтры, убрать обоняние и не нюхать всякое.

— Ты дурак, землянин! – снова заявил Бантрод. – Неужели не мог подать сигнал?!

— Так я и пытался, - слабо возразил Михаил.

Бесславно сдохнуть в самом конце, вот это был бы позор