объединиться. В отличие от де Голля Мулен не отсиживался в Лондоне, а с риском для жизни действовал на территории Франции, будучи чем-то вроде связного.

Этот человек с блеском выполнил поставленную перед ним труднейшую задачу – в Национальный совет вошли представители 16-и основных организаций, участвовавших в Сопротивлении – однако вернуться в Лондон для Мулена оказалось не суждено. Его арестовали сотрудники гестапо, подвергли пыткам, но он никого не выдал и в итоге был замучен до смерти. Я вовсе не одобряю этого, хотя Мулен имел тесные связи с коммунистами и другими левыми, а вот де Голль, как мне кажется, был рад этой смерти. Он в тайне недолюбливал Мулена и не только за его левый запашок, но и за то влияние, которое этот «связной» имел во Франции среди участников Сопротивления. Да, Мулен работал на де Голля, но де Голль завидовал ему, и вот тут уже начинается подлинно интересное.

Из-за чего Мулен оказался в руках немцев? Его выдал некто Арди. А кто такой Арди? Это был ни много, ни мало человек самого генерала де Голля. Арди заведовал канцелярией у Анри Френе, министра по делам военнопленных, депортированных и беженцев в правительстве де Голля.

Как вам нравится эта история?

Штандартанфюрер Гельмут Кнохен говорил мне, что в 1943 году де Голль передал Френе (отвратному типу, между прочим), что Мулен, к тому времени уже выполнивший поставленную задачу по объединению участников Сопротивления, уже не должен вернуться в Лондон. И Френе принял меры.

Так утверждает Кнохен. И я ему доверяю. Это великолепный, потрясающий сыщик и вообще человек чрезвычайно тонкого, проницательного ума, который во многом открыл мне глаза на те нравы, которые царили в деголлевской клоаке.

Сейчас я перескажу то, что слышал. Никак не хочу лечь в могилу, пока не совершу данного поступка, видя в разоблачении де Голля свой прямой долг. И вообще раз уж я напоследок оказался историографом, то мне надо доигрывать эту роль до конца.

* * *

Весьма любопытно и показательно, как в Лондоне при генерале де Голле работала разведка. Эта организация постоянно меняла названия, что весьма подозрительно. Точно так же вызывал бы подозрения человек, постоянно меняющий имена. Вот почему я в своё время отметил в блокноте хронологию смены названий.

Деголлевская разведка первоначально называлась Второе бюро, чтобы подчеркнуть преемственность от военной разведки Третьей республики. В апреле 1941-го это бюро было переименовано в Службу разведки (Service de Renseignements, SR), а в январе 1942-го стало называться Центральное бюро разведки и военных действий (Bureau central de renseignements et d’action militaire, BCRAM). Но это ещё не всё! В сентябре 1942 года появилось наименование Центральное бюро разведки и действия (Bureau central de renseignements et d'action, BCRA). Потрясающе! Не правда ли? Такое впечатление, что разведка не работала, а только и делала, что меняла вывески. А ведь всё это происходило ещё до реорганизации 1944 года, после чего, в 1945-м, разведка была реорганизована снова!

На мой взгляд, любая реорганизация – это прекрасный повод, чтобы спрятать концы в воду. В общей суматохе всегда теряются некие записи, архивы и так далее, поскольку пропажу всегда можно оправдать словами: «Я не знаю, куда что делось. Это уже не в моём ведении. Спросите нового сотрудника». А новый сотрудник, разумеется, ничего не знает, потому что он новый. И тоже разводит руками – дескать, ему ничего не передавали. И винить некого.

Также показательно, что разведслужбу возглавлял человек, также сменивший имя. Он получил известность как «полковник Пасси», хотя на самом деле звался совсем не Пасси, и даже не был полковником.

Пасси – это кагулярский псевдоним, происходящий от названий одной из станций парижского метро. Кагуляры в большинстве случаев предпочитали брать себе клички именно по названиям этих станций. Такая уж сложилась в ордене традиция, причина возникновения которой мне не известна.

Пасси (подлинное имя Андре Деваврен) в 1936–1938 годах был кагуляром, но и позднее, несмотря на все преследования, которым подвергся Секретный комитет, сохранял свой кагулярский псевдоним. Я даже думаю, что Андре Деваврен оставит его за собой навсегда.

* * * Примечание публикатора

Предчувствие Бразильяка не обмануло. Андре Деваврен до конца своих дней не отказался от кагулярского прозвища.

* * *

Что же касается нового чина, то Деваврен имел звание капитана, а в полковники произведён без всякого соблюдения процедуры. Де Голль ведь в те дни являлся всего лишь отставным замом военного министра Французской республики, фактически дезертиром, сбежавшим в Англию, так что производить французского военного в новый чин не имел никакого права.

Забавно, что Пасси, который так держался за свой кагулярский псевдоним, при этом заверял многих, в том числе и британцев, что не имеет к кагулярам никакого отношения. Ясное дело, никто в эти россказни не поверил, но открыто обвинить Пасси во лжи тоже никто не решался.

Сам Пасси, как мне говорили люди из абвера, любил изображать историю своего назначения при де Голле, произнося реплики сначала от имени своего начальника, а затем – от себя:

– Как тебя зовут?

– Деваврен, господин генерал. Капитан Андре Деваврен.

– Забудь об этом. Отныне ты – полковник Пасси и будешь командовать моим Вторым бюро.

– Да, мой генерал.

– А теперь – вольно, полковник!

Вся сцена – чистейшее вранье, плохо приправленное юмором. Полковник Пасси, как видно, рассчитывал на полных кретинов, которые стали бы громко гоготать, ни на мгновение не задумавшись, возможна ли представленная им ситуация в действительности.

Как де Голль мог доверить пост Второго бюро человеку, о котором мало что знает?! При всей своей сильнейшей антипатии к генералу, моему убийце, я не могу представить подобное. Де Голль, конечно, знал, что берет на работу профессионального заговорщика – кагуляра. Ему нужен был именно заговорщик, и никто иной.

Позднее, кажется, в 1943 году, лондонская газетка «Пикчер Пост»