— Немедленно садись в машину и лети на всех парах сюда. Из Управления в город ведет только одна дорога, и если ты поторопишься, то сможешь его перехватить. А потом тащи эту занозу в заднице сюда. Он еще не закончил здесь свою работу, так что постарайся его не пристрелить.

— Понял тебя, уже выезжаю.

Джек был вне себя от счастья, что его напарник смог запороть такое простое задание, поэтому с большой готовностью устремился ловить Макса, до того сильно спеша, что сбил с ног по дороге к машине нескольких своих сослуживцев. В его адрес тут же полетели всевозможные ругательства и оскорбления, но патрульный даже не обратил на это никакого внимания: все его мысли были сосредоточены только на том, что ему наконец-то выпал замечательный шанс впервые в жизни обогнать Ричарда и склонить весы в свою пользу. Быть может, если он сейчас блестяще выполнит это поручение, ему всегда отныне будет сопутствовать удача и не он, а его напарник будет слыть неудачником и постоянно оставаться с носом.

Джек подоспел как раз вовремя: Макс Грин был уже почти на повороте, ведущем в город, а там старика найти и поймать было бы уже весьма проблематично.

Резко затормозив перед самым носом спешащего поскорее смыться мистера Грина, Джек остановил машину и вылез из нее.

Начальника Управления водоснабжения и канализации окутывало удушливое облако пыли, так что полицейский не сразу разглядел его, но издаваемые Максом звуки, похожие больше на рычание старого разваливающегося автомобиля, чем на обычный кашель, быстро помогли его отыскать. Старик стоял с пунцовым, словно перезревший помидор, лицом, одной рукой обхватывая время от времени издающее дребезжащие звуки горло, а другой безостановочно потирая до жути раскрасневшиеся глаза.

Джек даже начал побаиваться, что, чего доброго, этот старый хрыч сейчас отдаст Богу душу. Но не тут то было! Уже спустя пару минут у Грина унялся кашель, лицо приобрело обычный холодный бледный вид, и он с присущим ему энтузиазмом набросился с обвинениями на полицейского:

— Черт бы тебя побрал! Ты, тупой недоумок, тебя не учили, осел ты несчастный, что нельзя так резко останавливаться перед людьми? Кто тебя учил водить машину?!

Ты меня чуть не задавил, тупой болван, а потом я чуть не задохнулся от этой гребаной пыли, которую ты, идиот, тут навел. Что ты себе позволяешь, олух ты проклятый?!

Джек, не обращая никакого внимания на гневные тирады и протесты местного властелина воды и дерьма, бесцеремонно затолкал упирающегося и захлебывающегося от злости Макса Грина в машину и повез обратно в Управление, чтобы тот закончил начатое им дело.

Зайдя в здание, старик несколько подуспокоился, завидев прислонившегося к дверному косяку Ричарда, который смотрел на него чрезвычайно недружелюбным взглядом, явно не сулившим ничего хорошего. Вспомнив, как сегодня патрульный направлял на него пистолет, мистер Грин решил больше не искушать судьбу и, понуро опустив голову, поплелся делать свою работу.

Спустя минут пятнадцать все было готово, о чем Макс сразу же и сообщил теперь тщательно следившим у него за спиной за каждым его движением патрульным.

— Все готово, можете проворачивать свою чертову аферу, а меня отпустите, я вам здесь больше не понадоблюсь. Если система вдруг не выдержит нагрузки, я все равно ничего не смогу сделать. Когда эти двое доберутся до нужных задвижек, вам останется только повернуть здесь вот этот рычажок, и вода из водохранилища сразу же пойдет по трубам.

Ричард и Джек, пожав плечами, отпустили успевшего порядком им надоесть старика, про себя искренне радуясь, что представился наконец-то шанс избавиться от этой чумы. Теперь им надо было дождаться сигнала детектива и священника, после чего каждый мог с чувством выполненного долга спокойно отправиться домой и, устроившись поудобнее в кресле, выпить чего-нибудь прохладительного за просмотром какого-нибудь паршивенького боевика.

Когда девчушка, узнав, кто он такой, стремительно покинула отца Тадеуша, тот не стал терять времени даром. Священник в одиночестве преодолел оставшийся путь и, добравшись до места, сразу же принялся за дело. Со всем усердием он трижды проделал все необходимые манипуляции, освятив воду со всех трех сторон водохранилища, к которым можно было подойти. В каждое свое действие, каждое произносимое слово отец Тадеуш старался вкладывать как бы частичку себя и Господа Бога. Во время совершения этого таинства священника переполняло глубочайшее божественное вдохновение; он чувствовал, что в него будто вселился сам Святой Дух, направляющий его и руководящий каждым его движением. Никогда еще в своей жизни священник не чувствовал себя настолько близко к Богу и небесам.

Отец Тадеуш настолько глубоко ушел в свою работу, что даже вечно шныряющие повсюду и без умолку каркающие вороны сейчас тихо сидели на ветках деревьев и черными блестящими глазами внимательно смотрели сверху на суетящегося возле воды священника.

Закончив это богоугодное дело и отерев рукавом пот со лба, святой отец удовлетворенно посмотрел на переливающуюся на солнце тихую гладь воды. Ему показалось, что после всех его исходящих из самой глубины души молитв водное зеркало стало прозрачнее и чище. Нет, пожалуй, теперь от него исходила даже некая чудодейственная сила — божественная мощь самого Творца. Определенно, освященная вода была готова сокрушить любое зло, ставшее у нее на пути.

Вволю налюбовавшись на результат своих стараний, священник решил, что теперь следовало бы вознести молитву Всевышнему. Стоя на коленях возле воды, прижав к груди распятие и воздев очи к небесам, он стал просить у Него помочь всем тем людям, которые взялись за изгнание этого чудовища из нашего бренного мира и возвращение его обратно в мир духов, благополучно завершить это святое дело. Он также страстно благодарил Господа Бога за то, что Тот дал своему скромному слуге шанс послужить столь благому делу после многих лет бесполезного прозябания в этом городе, в этой давно уже никому не нужной церкви.

Совершив молитву, отец Тадеуш осторожно достал врученную ему детективом Фальконе ракетницу и выстрелил из нее, извещая находившихся в здании участников операции о том, что свою часть задания он выполнил. Сидевшие на ветках птицы мгновенно пришли в движение и все разом, пронзительно и недовольно каркая, поднялись в небо и принялись описывать круги над водохранилищем, наполненным теперь уже святой водой.

Яркая зеленая сигнальная ракета со свистом взлетела высоко в воздух именно в тот момент, когда Питер Фальконе, стараясь больше не оглядываться назад, бежал с бешено колотящимся в груди сердцем и расширенными от ужаса глазами вперед, к заветному повороту, где его должно было ждать спасение.

И хотя детектив не