растягивать срок дальше. Выпустить, но на наших условиях. Будет восстание, но по нашему сценарию. Мы будем контролировать каждую акцию, каждый призыв. Да, понятно, что без крови всё равно не обойдётся, но так её будет гораздо меньше. Не вижу смысла ждать, пока разъярённая толпа разнесёт весь «ЦесКорп» вместе с Залом заседаний.

— Мать твою, Престон… — Шейн прикрыл ладонью лицо. — Ты серьёзно? Ты понимаешь, что ты хочешь сделать?

— Только подумай, Шейн, — начал было Престон.

— Сам подумай, — перебил его Шейн. — Ты хочешь выпустить на волю самого отмороженного ублюдка в Периметре, дать ему армию озлобленных рабочих и что-то контролировать. Престон, ты шутишь?

— Да погоди ты, — Престон присел на край стола. — Томми не такой отморозок, каким кажется. С ним можно вести дела. И потом, если что-то пойдёт не так — кинем обратно в изолятор.

— На кой чёрт Томми плясать под твою дудку? — Шейн встал и наклонился к Престону. — Ты даёшь ему все карты в руки, чтобы он закончил то, что начал несколько лет назад. В конце концов, Томми Дженсен — убийца. На его совести больше полсотни трупов, и он должен сидеть в изоляторе.

— Он не убийца, — Престон не сдавался. — Своими руками Томми никого не убил, и ты это знаешь.

— Да! — Шейн упёрся кулаком в стол. — И это делает его ещё страшнее, ещё опаснее. Сколько пришлось подтасовать в продикте, чтобы его запрятать в изолятор! Почитай, Престон. И ещё почитай мой доклад о задержании. Я к тому, как просто, по-твоему, посадить его обратно.

— Шейн, — Престон замотал головой. — Сейчас всё по-другому. У нас продвинутые системы слежения, новые программы внедрения агентов. Да у нас оружия больше, чем тогда. Я не могу рисковать толпами своих сотрудников, и не хочу биться в истерике, когда начнётся то, что начнётся в любом случае. Я просто должен использовать маленький шанс легко отделаться. Не забывай, Шейн, что вас тоже привлекут, и в ваших же интересах поддержать меня.

Шейн поставил руки на пояс и принялся ходить кругами. Он смотрел на Дейла, на Пита, на Престона, снова на Дейла. Затем остановился и опёрся о стену. Дейл поставил автомат в сейф.

— Короче, Престон, — выдал Шейн. — Я всё равно не могу тебе ничего запретить. Да и то, что творится на улицах — твои проблемы. Но если я почувствую, что что-то идёт не по плану и мешает моей работе — сам сверну лавочку. Так, как считаю нужным. И тебя это тоже коснётся. Поэтому, Престон, хорошо подумай, прежде чем что-то делать.

— Замётано! — Престон похлопал Шейна по плечу.

Он бодро зашагал к выходу, с надменной улыбкой взглянув на Пита. Дверь офиса захлопнулась.

— Говна кусок, — тихо произнёс Пит. — Вы ему верите?

— Разумеется, нет, — Шейн улыбнулся. — Скорее всего, Престон хочет под шумок провернуть пару своих мутных схем. Ну и намутить себе немного бесплатной рабочей силы.

— Можем перехватить, — Пит указал на планшет. — Я Дженсену срок легко продлю.

— Не надо, — Шейн замотал головой. — С Престоном пока что лучше дружить.

14

Сет сидел на трибуне «парковки» и листал Кодекс Периметра. Официальный документ больше походил на манифест. «Заказ — единственно верная цель любого юнита…». Ничего об истории Кодекса, ни слова о происхождении Заказа, об отношениях Периметра с Заказчиком. Сет сидел так уже третий час, и буквы расплывались перед глазами.

Он осмотрел «парковку». Народ прибывал. Скамья трибуны под Сетом качнулась.

— Эй! — рядом приземлился Дилан. — Чего не катаемся?

— Да так, — Сет пожал ему руку. — Уроки делаю.

Следом за Диланом по трибуне расселась компания парней и девчонок.

— Уроки⁈ — Дилан выпучил глаза. — У тебя ж вроде баллов выше крыше уже.

— Да это не про баллы. Историчка задала доклад о Периметре. Хрен чё найдёшь.

— Да она над тобой угорает, — с улыбкой протянул Дилан.

— Это я понял, — Сет закивал. — Меня вымораживает, что ей это всё чисто поржать. Я хочу разобраться в этом трэше, в котором мы живём, а ей по кайфу думать, что ничего не получится. Главное — поставить выскочку на место.

— А она только с тобой так? Или весь класс под раздачей?

— Класс… Им тоже ничего не надо. Как будто всех всё устраивает.

Сет смотрел на летящего вдоль рампы скейтера. Дилан поправил шнурки на кедах.

— Слушай, Сет, — продолжил он. — А какой реакции ты от них ждёшь?

— Я просто хочу, чтобы люди перестали плевать на себя и бегать стадом по чьей-то там прихоти. Притом, даже не зная, чьей.

— Да никто не хочет лезть на рожон, — Дилан махнул рукой. — Оно того явно не стоит, когда всё и так неплохо. Работа есть, жильё дают — не дёргайся. Что ещё нужно?

— Тебе тоже больше ничего не нужно?

— А что мне? Я сейчас на курсах, на механика. Возьму третью категорию, и на любое предприятие как нефиг делать. Какая мне разница, кто там у нас Заказчики? У меня на это тупо времени нету.

— Да, да, — Сет улыбнулся. — Сколько нас здесь? Триста тысяч? Или больше? Встаём каждое утро, чтобы запускать один и тот же конвейер, по инструкции. И так из года в год. Ни одного нормального изобретения, ни одного произведения искусства. А зачем? Крыша над головой есть, с голоду не дохнем. Люди веками строили цивилизацию, изобретали, доказывали, через голод и смерть, через пытки, чтобы у нас в домах была вода, чистая одежда, здоровый сон. Даже игрушки, — Сет показал Дилану смартфон. — И теперь мы сидим по своим хатками в двенадцать квадратов и боимся слово лишнее сказать.

Сет откинулся на спинку скамьи. Может, впервые, его совсем не тянуло на рампу. Что в классе, что здесь, стена непонимания каждый день обрастала новыми слоями и глушила связь с нормальным миром. Бить в неё дальше — только кувалду ломать. Сет впадал в отчаяние от того, как поздно ко всему пришёл.

Из болтовни народа на трибуне вырвался звонкий женский голос:

— Тяжёлая участь бунтаря-одиночки.

Сет повернулся. В паре метров, на скамью выше, на него смотрела девушка, лет шестнадцать-семнадцать. Ветер трепал