– Послушай, Толик, – сказала Наташа, стараясь, чтобы ее голос звучал беззаботно и дружелюбно. – Я тебя знаю всего ничего, а с братом, слава богу, знакома с детства. Почему я должна доверять тебе больше, чем ему?

Анатолий задумчиво посмотрел ей в глаза и неожиданно кивнул:

– Ты права, у тебя нет оснований мне доверять, но я – хороший, честное слово!

На лице парня появилась такая милая, совершенно мальчишеская улыбка, что Наташа не смогла не улыбнуться в ответ.

– Просто дай мне время, идет? – попросила она. – Я оставлю свой номер мобильника, но домашний телефон не проси: я не собираюсь раньше времени нервировать Виктора!

* * *

С первого момента появления в доме Виктора Регина поняла, что с Наташей что-то не так. Кто она – любовница? Не может быть, ведь Арбенин весьма разборчив, а Наташа хоть и хорошая девчонка, но простовата для него!

С другой стороны, очевидно, она по уши влюблена в художника, что, конечно же, неудивительно. Однако почему они вместе – что за странный тандем двух таких несочетаемых персон?! Виктор повзрослел со времени их первой встречи и стал гораздо более мрачным… Что, надо признать, ему идет!

После скучной провинциальной жизни, оказавшись в Питере, семнадцатилетняя модель, чья карьера внезапно пошла в гору, без устали таскалась по тусовкам. Арбенин показался ей привлекательным, хотя и слегка зажатым, что ли, и каким-то отстраненным. Он тихонько сидел в дальнем углу комнаты и потягивал пиво из горлышка. Казалось, происходящее вокруг его вовсе не интересует. Приятельница из модельного агентства, которая и привела Регину, пояснила:

– Это Витька Арбенин, художник. Не обращай на него внимания, у него тараканы в башке! А еще он женат!

Регина ни о чем таком и не думала, просто Виктор сильно отличался от всех, с кем сводила девушку судьба. Тогда он был еще слишком юным, теперь же она видела перед собой зрелого мужчину, чертовски привлекательного, несмотря на свои многочисленные странности.

Регина слышала о разводе Арбенина и недоумевала: Виктор любил Ларису, так что же могло произойти? Их брак выглядел идеальным – по крайней мере, со стороны: два красивых, талантливых человека полюбили друг друга и практически не расставались, хотя она была востребованной репортершей светской хроники, а Виктор уже приобрел себе имя как модный художник.

Но Регину больше интересовало настоящее, чем прошлое. Она видела, с Арбениным тоже что-то не так: он стал более нервным и раздражительным, чем раньше. Кроме того, художник постоянно казался уставшим – не болен ли он? Самой спросить неудобно…

Размышляя обо всем этом, Регина сидела на диване, поджав под себя ноги в теплых шерстяных носках, и наблюдала за работой Виктора. За перегородкой в это время дня было маловато света, и художник вынес мольберт в студию. Он сидел спиной к Регине, и поверх его плеча она могла видеть изображенное на холсте. Не надо было иметь невероятный IQ, чтобы понять, что Арбенин пишет Наташу. Регина уже видела один портрет девушки – в длинном старомодном платье и с прической, какую в наши дни никто не носит. На новой картине Наташа выглядела иначе: молодая, уверенная в себе девушка, большой чувственный рот растянут в искренней, почти детской и в чем-то даже нагловатой улыбке. И одежда сильно отличалась от той, что Регина видела на девчонке, – какая-то ужасная шубейка из общипанной то ли лисы, то ли собаки, местами протертая, колготки в дырочку и высокие ботфорты, какие носят «ночные бабочки».

Удивительно, но этот портрет почему-то показался Регине гораздо более живым, нежели изображение томной барышни из прошлого. Регина неплохо разбиралась в искусстве, хотя Рудольф и считал ее полной дурой, и видела, что эта картина, возможно, станет одним из лучших произведений Арбенина. Она, признаться, даже немного завидовала Наташе: Регину никогда не писал настоящий художник, и в ее архиве имелось только бесчисленное количество профессионально сделанных и обработанных при помощи фотошопа фотографий. Раньше ее это не волновало, но сейчас молодая женщина с сожалением смотрела на незаконченный портрет Наташи.

Звонок в дверь вывел Регину из состояния задумчивости. Виктор, казалось, не услышал его, поглощенный работой, поэтому она, сунув ноги в большие тапочки художника, встала и пошла в прихожую. Распахнув дверь, Регина едва успела отскочить в сторону, потому что в квартиру, кипя от ярости, ворвался Рудольф Светлогоров!

– Ах, вот ты где, сучка! – взревел он, пытаясь схватить жену за рукав свитера, но ей удалось вырваться.

– Витя! – закричала она, влетая в студию, и сразу же угодила в объятия художника, который встал, преградив вторженцу путь.

Регина понимала, что парень вряд ли сумеет противостоять Рудольфу, который обладал гораздо более мощным телосложением, но в данный момент только он мог стать буфером между ней и слетевшим с катушек мужем.

– А, вот и очередной любовник! – заорал Светлогоров, оказавшись лицом к лицу с хозяином квартиры. – Ну ты здорова по мужикам бегать, дрянь! Так и знал, что хахаль у тебя не один – вот, значит, куда уплывают мои денежки, потом и кровью заработанные!

– Кровью – это уж точно, – спокойно проговорил Виктор, не делая ни шагу назад и тем самым держа Рудольфа в прихожей, не позволяя ему пройти в студию.

Светлогоров перевел безумный взгляд на художника.

– Постой-ка, я тебя знаю! – с удивлением пробормотал он.

– Нет, не знаешь, – ледяным тоном ответил Виктор. – Если бы ты меня знал, то не стал бы задерживаться и уносил бы ноги поскорей!

– Да кто ты такой, мазила хренов? – голос вице-губернатора сорвался практически на визг. – Это мой город, ты понял? Стоит мне захотеть, и ты вылетишь отсюда пулей, не успев сказать «ай»!

Светлогоров попытался толкнуть художника, как вдруг нечто блеснувшее в ладони Виктора слегка охладило его пыл. Сначала вице-губернатор не поверил собственным глазам: этот слизняк посмел угрожать ему, Рудольфу Светлогорову, какой-то пукалкой?! Однако пару секунд спустя он оценил размеры пистолета и понял, что характеристики у него отнюдь не дамские.

– И что? – усмехнулся он, не готовый тем не менее отступить. – Для этого, – он кивнул на пистолет, – надо яйца иметь, а у тебя…

– Да уж покруче, чем у тебя, – в том же издевательском тоне прервал его Виктор, – раз жена твоя ко мне ушла!

– Витя, Витенька! – зашептала ему на ухо Регина. – Не зли его, он же псих!

Но художника ее слова нисколько не взволновали. Продолжая целиться в Светлогорова, он тихо сказал:

– Пошел вон отсюда, пока я тебя не огорчил до невозможности! И