— За соучастие в попытке захвата Савино, ну и, как следствие, в покушении на мою жизнь.

— Полно вам! — удивлённо распахнул глаза граф. — Это очень серьёзные обвинения, и, я уверен, они основаны исключительно на домыслах.

— Вы правы, доказательств у меня нет, и полиция к вам не приедет. — Я как мог мерзостно ухмыльнулся. — Зато у меня есть точное понимание того, что вы знали, что затеял Воронцов. И вы мало того, что не предупредили меня, не отговорили его, так ещё и согласились совместно с ним перекрыть дороги.

— Поверьте, Дмитрий Николаевич, я не знал, что он затеял! Я бы никогда не пошёл на такое!

А вот моё понимание людей и магия подсказывают, что, несмотря на хорошую актерскую игру, ты, скотина, врёшь.

— Ладно, граф, давайте прямо. — Я допил компот и промокнул салфеткой рот. — Вы можете не признавать очевидное, можете даже убедить самого себя, что вы белый и пушистый, лично мне посрать на тараканов в вашей голове. Но эту херню я запомнил и затаил очень большую злобу. Настолько большую, что она точно не позволит нам существовать так близко друг от друга.

— Вы мне опять угрожаете⁈

— Именно. И я очень советую вам прислушаться к моим угрозам. Если вы думаете, что всё это, начиная с моего приезда сюда, быстрого развития деревни, убийства Пантелеева, уничтожения большого метателя и разгрома Воронцова, я провернул один, то вы большой дурак. Район поделен между людьми, по сравнению с которыми вы просто вошь. И я их представляю.

По мере того как я говорил, настроение графа Синицына стало меняться. Но только внутри него зрел не страх, а что-то вроде озарения — сейчас я говорил на понятном ему языке и рисовал очень знакомую картину, которую ему было гораздо проще принять.

— Так вот, — продолжил я, не сводя взгляда с собеседника. — Нам нужны люди, готовые влиться в нашу структуру, а те, кто пошли или пойдут против нас, будут уничтожены.

— Вы преувеличиваете моё участие в авантюре Воронцова!

— Не в авантюре, а в преступном нарушающим законы империи плане — это раз. А два, если бы я преувеличивал, вы были бы мертвы ещё два дня назад. Вы живы, так как я понимаю, что такие люди, как вы, как правило, жадны, эгоистичны, злы и безучастны к чужой судьбе. Это для меня не новость и не повод для убийства. При условии раскаянья, искупления и полной смены вектора поведения.

— Ваши слова звучат оскорбительно! — Граф поднял бокал и сделал большой глоток вина. — Но я вижу, что вы вбили эту идею себе в голову так глубоко, что не в моих силах переубедить вас. Поэтому, хоть и, повторюсь, не согласен с вашими обвинениями, ради добрососедских отношений и в качестве извинений за доставленные по незнанию неудобства с дорогой, я готов говорить о какой-то разумной компенсации.

Да уж… реально тип совсем не простой и явно морально подготовился к разговору. Что ж, моей задачей и не было заставить его трястись от страха. Мне просто надо получить с него как можно больше.

— Пусть так. — Я кивнул. — Первое, и это ещё не входит в компенсацию. Завтра вы или ваш представитель поедете вместе со мной или моим представителем в Усмань на встречу с графом Воронцовым. И всю эту строительную бригаду вы передадите мне. И строить они будут на все деньги не вашу дорогу, а то, что я скажу.

— Это большие деньги, — наклонил голову вбок Синицын. — Откровенно говоря, я думал, что компенсация будет значительно меньше, а вы говорите, что это даже в неё не входит.

— Не входит, конечно, потому что я знаю от Воронцова, что вы не потратили ни копейки на этих рабочих. И получили вы их за участие в сговоре…

— Опять вы про то же!

— И потому этот пункт не входит в компенсацию, а просто восстанавливает справедливость. Если вы не согласны, давайте попрощаемся прямо сейчас. Может, вам тут и не хрен делать, а у меня дел и без вас хватает.

— Хорошо, — проговорил Синицын после демонстративно длинной паузы якобы на раздумья. — И что же вы ещё хотите?

— Да кое-чего по мелочи, — получив самое желаемое, я откинулся на стуле. — Слышал, у вас есть хорошие металлообрабатывающие станки, большая ферма с индейками и свиньями, а еще про ваш винный погреб ходят легенды. Я бы взглянул на всё это. А ещё мне нужно от вашего имени дать кое-какие объявления в ближайших городах.

И, как говорится в старом анекдоте, это первое желание.

* * *

Торговались с Синицыным мы еще два часа, сначала в его кабинете, а потом во время экскурсии по его владениям, но в конечном итоге, хоть и не без труда, я выбил из него всё, что хотел.

Правда, и он меня морально выжал очень сильно, поэтому, возвращаясь в Савино, я с нетерпением предвкушал рейд за жемчужинами, а точнее, зверское отрывание клыкастых голов разным монстрам. Погода, конечно, так себе, но что поделать, дождик не повод останавливать развитие деревни.

— Ваше благородие, звонил капитан Мышкин, — доложил встречающий меня Влад, — просил завтра приехать дать официальные показания.

— Как там у них с террористом? — накидывая капюшон непромокаемого плаща, спросил я.

— Ничего не сказал.

— Ясно, как у вас тут?

— Ничего плохого.

— Тогда давай клич, собираемся на ту сторону. И возьмите в этот раз не только профессионалов, пусть и другие получают опыт в стрельбе.

— Есть!

Гвардеец ушёл, а я, узнав у Акаи, где Мила, перепрыгивая уже образовавшиеся лужи, поспешил к усадьбе.

— Можно? — спросил я, тихо постучав в ее дверь.

— Заходите, Дмитрий Николаевич.

Я вошел в комнату, практически полностью заставленную мешками с овощами под посадку. Над одним из них Мила сейчас и стояла, а с её рук текли волны зелёного света.

— Привет труженице, — улыбнулся я. — Переехала?

— Пока нет. Здесь просто колдовать легче.

— А, а я думал, ты со мной хотела чаще видеться.

Мила покраснела и, ничего не ответив, перешла к следующему мешку.

— Я, собственно, вот чего хотел, — заговорил я. — Помнишь, мы с