ней.

— Макс очнулся!

— Макс?

— Это больной из лаборатории Харитоши. Он хочет поговорить с вами.

О! А вот это очень интересно!

Я прибавил шаг и следом за Милой повернул на участок с тюрьмами.

Глава 12

Освещённый висящей под потолком лампочкой и прикованный к толстой металлической плите на полу здоровяк встретил мой приход взглядом мутных глаз. Первым делом я проверил надёжность креплений и только потом подошёл ближе.

Сейчас, когда мышцы пленника не были напряжены, вздувшиеся вены не покрывали его круглое лицо, и он не обнажал в оскале зубы, ему можно было дать не больше двадцати пяти. А скорее, меньше.

При этом мне показалось, что и мышцы стали немного меньше по объёму. Хотя телом он всё равно напоминал медведя гораздо больше, чем человека.

— Привет, — произнёс я и сел рядом с пленником на корточки. — Меня Дмитрий Николаевич зовут.

— Здравствуйте, — прорычал он. — Меня зовут Макс.

— И о чём ты хотел поговорить, Макс?

— Я не хотел. — В глазах гиганта скользнуло удивление, и он уставился на Милу. — Кормилица хотела.

— Да? — Я тоже посмотрел на девушку.

— Я подумала, — смутилась она, — что вам надо поговорить, и он готов.

— Правильно подумала, — кивнул я и снова повернулся к пленнику. — Ты давно работаешь на Харитошу, Макс?

— Харитошу, — гигант нахмурил лоб, вспоминая, — да, так звали кормильца с цветной головой.

— Так давно ты работал с ним?

— Я не работал. Он меня кормил и давал лекарства, чтобы я стал сильным. А я выполнял его поручения.

— Какие поручения?

— Всякие. Таскал тяжёлые вещи. Дрался. Убивал.

Слушая своего необычного собеседника, я старался прощупать его эмоциональный фон. И его не было. Сначала я думал, что он защищается, но потом понял, что нет. Он не испытывал эмоций. При этом его лицо выглядело спокойным и, я бы сказал, детским. И отвечал он немного заторможенно не потому, что думал над моими вопросами. Нет, он просто тормозил.

— А давно ты жил у него?

— У кого? — Макс сдвинул брови.

— У кормильца с цветной головой.

— Я всегда жил у него в грузовике.

— Всегда — это сколько месяцев или лет?

— Не знаю.

— Ну, хоть примерно.

— Не знаю.

— А до грузовика ты где жил?

— Нигде, только в грузовике.

— Ты и маленький там был?

— Маленький?

— Ребёнком, вот таким, — я показал рукой. — Или вот таким. Ты помнишь, что раньше был маленьким?

— Я не был маленьким, — ответил он. — Я всегда был большим, сильным и жил в грузовике.

Беда. Похоже, все ниточки, тянущиеся от этого парня, оказались оборванными.

— А ты помнишь, какие лекарства тебе давал кормилец с цветной головой?

— Да.

— Какие?

— Зелёные таблетки, коричневые таблетки. Я люблю таблетки! Ещё он давал горькую воду и кислую воду. И раз в три дня он делал мне укол. Очень больнючий. Я плакал и не хотел, но этот укол делал меня сильнее.

— Понятно. — Я обернулся к Миле и увидел на её щеках слёзы.

— Ладно, Макс, мне пора, потом ещё поговорим.

— Хорошо! А у вас нет таблеток? Очень хочется. У меня без них всё болит.

— У меня нет. — Я встал. — Мила, пойдём, поговорим.

Мы вышли и несколько минут молчали.

— Что вы с ним сделаете? — первой заговорила девушка.

— А какие есть предложения?

— Я не знаю, — тихо ответила Мила. — Он не помнит ничего из прошлой жизни. Общается как ребёнок. Но я чувствую, что он добрый.

— Те люди, которых он убивал, так не думали перед смертью.

Мила всхлипнула и сжалась.

— Ладно. — Я обнял её за плечи. — Давай так сделаем. Ты его продолжишь кормить и поить и можешь попробовать заставить его что-то вспомнить. Только у меня два условия.

— Какие? — её глаза сверкнули в свете луны.

— Первое: без моего разрешения ты ни при каких раскладах не будешь пытаться его освободить и всегда будешь помнить, что он опасен. Согласна?

— Да.

— Второе: уход за ним не будет идти в ущерб всем остальным твоим делам.

— Хорошо.

— Тогда договорились. — Я чмокнул девушку в щёку. — Тебе пора спать.

— Да, я только скажу ему спокойной ночи.

— А мне скажешь?

— Спокойной ночи! — Девушка ответила мне поцелуем в щёку и скрылась за дверью.

— Сладких снов, — пробормотал я ей в след и зашагал к усадьбе.

Наверное, стоило дождаться её и проводить домой, но ни голова, ни тело уже не слушались, и я всерьёз опасался отрубиться прямо на улице.

Потом. Всё потом. А сейчас пора спать.

* * *

Преподаватель по этике меня больше не беспокоил, зато всю ночь огромная жаба скакала за мной по всей усадьбе.

— Надо было требовать четыре бульдозера! — квакала она и тянула зелёные лапы к моей шее. — И шесть экскаваторов!

— И так неплохо получилось! — вскрикнул я и, наконец, проснулся.

Блин, тяжело без окон в комнате, но безопасность превыше всего. Я сделал ночник поярче и посмотрел на часы. Ого, одиннадцать, Катя там уже небось весь чай выпила.

Я прошёл в личную ванную комнату и склонился над примитивным умывальником, но тут вдруг вспомнил, что вроде как уже должны были дать воду. Протянул руку к единственной установленной в Савино ванной и повернул кран. Трубы негромко загудели, и из лейки душа хлынула вода.

Ура-а-а-а!!! И мне, как барину, даже установили бойлер.

Эх, блин! Что ж я дурак с вечера не вспомнил, вообще мог здесь спать, заодно отмок бы нормально. А сейчас и времени нет. Вернее, много нет! На душ хватит!

Я скинул одежду и залез под тёплые струи. Какой же кайф! И это теперь доступно мне каждый день!

Одно дело делать что-то общественное или сажать что-то, что созреет позже, и совсем другое прямо вот так, всем телом ощущать результаты своего труда. Непередаваемые ощущения.

Я позволил себе пять минут просто постоять, а потом ещё десять тёр себя любезно кем-то положенной новой мочалкой.

Выходил из душа я новым человеком, готовым на всё.

Так, что там у нас по кристаллам?