осмотрим окрестности.

Я подчинилась приказу, когда он сказал мне, куда отнести вещи с плота. Кострище было не более чем кольцом из камней, внутренности обуглились. Он был посреди поляны для разбивки лагеря. Мы выгрузили резиновую коробку с сухпайками и один из двух холодильников, которые он упаковал. Люк сказал мне, что мы оставим один на вторую половину недели, и пока мы будем держать его закрытым, он будет оставаться холодным в течение следующих нескольких дней.

— Могу я помочь с палаткой? — спросила я, вытащив свой собственный спальный мешок.

— Я сам. Почему бы тебе не принести нам пару стаканчиков воды? Мы возьмем их с собой, когда будем гулять по окрестностям.

Моя задача заняла целых тридцать секунд, но у меня было достаточно времени, чтобы оценить моего сексуального директора лагеря, пока он устанавливал палатку.

Футболка, которую Люк надел сегодня, туго обтягивала его широкую грудь. Рукава натягивались из-за силы его бицепсов. Я многое узнала об этих руках, о том, как они могли пригвоздить меня к месту, когда Люк входил в меня. Каково это — быть окутанной их теплом.

Дрожь пробежала по моей спине, а в животе зашевелилось волнение от предстоящей ночи в нашем спальном мешке.

Шоу закончилось слишком рано, и Люк взял меня за руку, когда мы отправились осматривать окрестности.

Деревья возвышались над нами, заслоняя послеполуденное солнце. Трава вокруг палатки и очага была короткой, вероятно, из-за того, что люди наступали на нее, но, когда мы пробирались сквозь вечнозеленые растения, стебли задевали мои колени. Воздух был наполнен ароматом сосен. Шум реки за ними отражался от скал.

— Это пешеходная тропа? — спросила я, следуя за Люком по узкой грунтовой тропинке.

— Не совсем. — Люк ухмыльнулся мне через плечо, потому что мы шли гуськом.

Чистый воздух наполнился отвратительной вонью, и я уткнулась носом в подмышку. Это не я. И не Люк.

— Здесь что-то умерло или…

Люк отошел в сторону, и мой вопрос стал бессмысленным.

— Нет. — У меня отвисла челюсть. — Я не могу этим воспользоваться.

На дорожке был металлический круг диаметром около трех футов (прим. ред.: примерно 1 м.). Сверху — запятнанная крышка унитаза.

Стен не было. Никакой защиты.

Туалетной бумаги не было.

— Хочешь пописать? — спросил Люк, доставая из кармана сложенную белую салфетку.

Я сморщила нос, пробормотав:

— Да.

Я не ходила с тех пор, как мы вышли из дома этим утром.

— Я подожду вон там. — Он повернулся спиной и направился к деревьям.

Я уставилась на унитаз, затем сглотнула и открыла его носком ботинка. Вонь была невыносимой, когда я присела на корточки, паря, поскольку мочилась быстрее, чем когда-либо в своей жизни.

Запах был неприятным, но я могла дышать ртом. Сидении было таким грязным, но у меня были сильные бедра. Что меня больше всего пугало, так это обнаженность.

Впереди меня река искрилась под лучами предвечернего солнца. На противоположном берегу были видны наша палатка и скалы. И вот я здесь, мочусь на всеобщее обозрение. Если бы мимо проплыл другой плот, они увидели бы меня сидящей на корточках в джинсах, стянутых до лодыжек.

Я поспешила прикрыться, затем съежилась и отошла.

— Это был незабываемый опыт, — сказала я, когда подошла к Люку. Но если это будет худшей частью похода, я выживу.

— Голодна? — спросил он. — Мы можем поужинать пораньше и отдохнуть у костра или немного прогуляться пешком.

— Ужин. Но только если ты позволишь мне помочь.

Он покачал головой.

— На этой неделе ужином занимаюсь я.

— Но…

— Позволь мне побаловать тебя.

— Хорошо. — Баловали ли меня когда-нибудь раньше? У меня было предчувствие, что версия Люка будет потрясающей, поэтому я кивнула и встала на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах.

По пути к палатке мы нагрузили свои охапки упавшими ветками на дрова. Люк нашел несколько бревен побольше, которые он разрубил топором. И пока он разжигал костер, я сидела на складном стуле и решила, что походы — это определенно мое.

— Я ожидала хот-доги, — сказала я, пока Люк устанавливал решетку над красными углями в яме. На решетке лежали разноцветные кебабы с курицей, перцем, луком и картофелем.

— Мы на реке едим вкусно.

— Чего еще мне ожидать?

— Стейк с картошкой. Креветки скампи. Барбекю. Греческие бургеры. Яйца и блинчики на завтрак. И, надеюсь, форель, если мы ее поймаем.

— Вау.

— Нет ничего такого, чего я не смог бы приготовить на костре.

— Очевидно, — рассмеялась я, потягивая пиво.

После нескольких дней, проведенных в клубе Воинов, я совсем перестала пить. Даже когда Люк выпивал у себя дома, мне этого не хотелось. Но с ним мне не нужно было беспокоиться о потере контроля или ослаблении бдительности. На земле не было человека, который защитил бы меня так, как он.

Было забавно наблюдать, как Люк готовит. Здесь он был в своей стихии, такой уютный и расслабленный. И когда он протянул мне мою тарелку, я проглотила блюдо и погрузилась в блаженную пищевую кому.

За последние два месяца я немного прибавила в весе, но чувствовала, что это необходимо. Я почувствовала себя сильнее. Способнее. Когда придет время сражаться, враг не найдет ту женщину, которая изнемогла под тяжестью своих страхов и сомнений.

Не то чтобы у меня был шанс.

— Здесь спокойно, не так ли? — спросил Люк со своего стула рядом со мной.

Я промычала в знак согласия.

— Это мое любимое занятие.

Вечерний свет угасал, хотя до наступления темноты оставались часы, но заходящее солнце заставляло все сиять. Даже жуки, летающие между деревьями, блестели.

Щебетали птицы. Потрескивал огонь. Люк недолго оставался на месте. Он вскакивал и садился, занимаясь такими делами, как уборка мусора и проверка герметичности холодильника и коробок с едой. И он баловал меня, не позволяя мне делать ничего более напряженного, чем поднести напиток к губам.

Когда он, наконец, устроился на своем месте, мы наблюдали, как мир движется вокруг нас. Солнце село, а вместе с ним и температура, отчего у меня по рукам побежали мурашки.

— Ты замерзла. — Люк вскочил со стула, направляясь к палатке. Он порылся внутри, прежде чем вернуться с одеялом, чтобы накинуть его мне на колени. Затем он разжег огонь, добавив еще дров.

Когда он сел, то обратил лицо к небу. Между деревьями было достаточно просвета, чтобы мы могли видеть звезды.

— Смотри. — Он указал на мерцающий огонек, первую звезду ночи. — Отсюда мы увидим Млечный путь после наступления темноты.

Это произошло быстрее, чем я ожидала. Небеса сменили цвет с кобальтового на полуночный. Бархатисто-черный был усыпан бриллиантами, когда миллиарды и миллиарды звезд