— Не буду с тобой обниматься, пока не переоденешься! За километр Ленкой несёт!

— Прям уж! Слушай, а как ты вообще у кафе оказалась?

— Погулять выползла! — отмахнулась подруга. — Две недели в четырех стенах квасила, с ума сойти можно!

Некоторое время мы оба молчали.

— Рад, что ты справилась, — наконец, признался я.

Маленькие пальчики тут же сжали мою ладонь.

— Я тоже. Ничего, прорвёмся!

А дома ждал Рус. Я еще год назад вручил ему запасные ключи от квартиры — на всякий случай (Иве мы тоже сделали комплект, не так уж давно), так что, когда мы ввалились в прихожую, на кухне уже шипел чайник, а друг ждал на диване со словарем немецкого.

— О! Скорая помощь! — обрадовалась Иволга. — А я тебе пациента доставила! Врачуй!

Меня бесцеремонно пихнули в руки «специалиста», попутно пересказывая события недавно начавшегося вечера. Руслан, серьезный до невозможности, только цокал языком и качал головой, ощупывая и осматривая мою многострадальную тушку.

— Вполне здоров, — заключил, наконец, друг. — Будьте осторожны. Этот индивидуум совершенно неадекватный, а ты, Ив, его здорово унизила. Не думаю, что на этом всё закончится.

— Я тоже! — мелкая прислонилась к дверному косяку и уставилась на книгу, которую Рус отложил на время. — Решился-таки?

Руслан посмотрел ей в глаза.

— Нам надо поговорить.

— Ну ещё бы! В последнее время всем чего-нибудь надо от несчастной девушки! Ладно, пойдем на кухню. Кедр, а ты сиди и мужественно тупи в стенку!

— Слушаю и повинуюсь, — проворчал я, вытягиваясь на диване. — С каких это пор у вас появились секреты?

— Не обижайся, — Рус покраснел и потупился. — Мне просто будет удобнее говорить наедине. Если хочешь, Ива потом расскажет.

— Даже если не захочу — все равно расскажет!

— Началось! — протянула Ива и потащила Руслана за собой. — Давай быстрее, а то все кости мне перемоете!

Я прислонился к стене и прикрыл глаза. Уйти в другую комнату — отличная идея, особенно, когда двери не закрываются, а перегородки стен из гипсокартона. В общем, если они не будут говорить шепотом, разговор я услышу.

— Ну? — Ива, судя по звуку, плюхнулась на стул. — Как твоя программа по обмену умниками?

— Собираюсь принять участие.

— Ну и красавчик! Должен же хоть кто-то из нашей шайки пользоваться мозгами!

— Ага.

— И ты решил поговорить, чтобы что?

— Чтобы прояснить ситуацию, — тяжело вздохнул Рус.

— Как по мне, ситуация вполне ясная. Но ладно, попробуй.

Несколько секунд они молчали друг на друга.

— Ты мне сильно нравишься, — наконец, признался Руслан.

— Я в курсе, — хмыкнула Иволга. — Надеюсь, это не помешает твоим планам?

— Не знаю. Возникает конфликт интересов.

Ива не выдержала и звонко расхохоталась.

— Русь, ты прелесть! Вот уж чего я еще никогда ни у кого не вызывала, так это конфликта интересов!

— Пожалуйста, отнесись к этому серьезнее.

— Ну не дуйся, солнышко! Просто ты забавно сказал. Давай налью чаю?

Должно быть, Руслан кивнул, потому что отчетливо звякнули чашки.

— Вот так. Теперь обрисуй проблему, пожалуйста.

Рус снова вздохнул.

— Я должен уехать. Но мне не хочется. Страшно и за себя, и за тебя, и за Глеба.

— Чего бояться-то?

— Ну, за себя страх самый естественный. Чужая страна, чужие люди. Одиночество. Страх не справиться.

— Ладно, допустим. А остальные?

— Пару месяцев назад я тебе рану зашивал. А что, если бы в тот момент я уже был в Германии?

Я представляю взгляд Руслана. Тревожный, прямой из под блестящих прямоугольных стекол. Взгляд мужчины, знакомого ответственностью.

— Ну, отправили бы меня в больничку. Думаешь, Кедр бы не сподобился?

— Ага. И что потом? Тебя находит отец, везет домой. Глебка снова закрывается в себе, находит, наконец, нормальную работу… И умирает. В смысле, как человек, как творец, как личность.

— Че это он умирает?

А Ива, наверное, стоит, опираясь на раковину тонкими руками, заведенными за спину. Челка падает на глаза, и мелкая то и дело её сдувает. Красавица.

— А ты не заметила, сколько Глеб стал писать, с тех пор, как ты появилась? А, ну да. Как бы ты заметила. Так вот, он никогда ещё столько не сидел со сценариями. И, насколько я мог заметить, получается всё лучше. Ты вдохнула в тексты Глеба новую жизнь, глубину. Боюсь, что, когда ты уедешь, этот огонь постепенно угаснет, так же быстро, как вспыхнул.

Они замолчали надолго, и тишина отдавалась в ушах осколками прозвучавших слов. В этот момент я впервые увидел самого себя со стороны. Каждую ночь за ноутбуком. Раньше бродил по Сети, теперь пишу. Пишу сцены, сочиняю истории, создаю и разрушаю жизни выдуманных людей. В стол. Почему?

— Я не знала, — сухо сказала Иволга. — Думала, он всегда так много пишет. Ладно, теперь у вопрос.

— Слушаю.

— Почему ты вообще рвешься в Германию, если и тут, в сущности, неплохо?

— Я уже говорил…

— Да, да, я помню. Синдром там какой-то открыли.

— Не открыли, а продвинулись в его изучении, — в голосе Руса прорезались неожиданно агрессивные нотки.

— И что? Почему ты решил объявить вендетту конкретно этой болячке?

В ответ Руслан как-то невесело рассмеялся.

— Чего ржёшь?!

— Просто ты очень точно выразилась, — наконец, успокоился он. — Это действительно вендетта. Взгляни на мои руки. Как тебе?

Я посмотреть не мог, но постарался припомнить. Обычные аккуратные ладони, бледные и мягкие. Средней длины пальцы, двигаются очень точно и быстро — Рус в детстве играл на пианино.

— Обычные лапы, чё, — подтвердила мои соображения Иволга.

— Вот именно, — в голосе друга я различил тот же надлом, что и в памятную ночь, когда он штопал Иве плечо. — Абсолютно обычные, среднестатические, нормальные. Каждодневное напоминание о моем обещании.

— Русь, я не понимаю…

— У мамы были очень длинные тонкие пальцы. До уродливости длинные, знаешь. Один из