— Говорит генерал южной армии Прошкин Юрий Филатович! Как ваш непосредственный командующий, я приказываю вам срочно явиться на церемонию награждения!

— Юра. Вот ты хорошо подумал, прежде чем позвонить мне? — вздохнул я. — Я ведь действительно могу приехать… — и наградить тоже могу. Целым букетом несмертельных, но очень неприятных болячек, например. — Давай-ка, ты по-хорошему положишь трубку, и мы сделаем вид, что этого разговора не было. Хорошо?

— Но…

— Ладно, как временный представитель батальона Гордые передам твои слова своему командиру — Денису Коганову. Он вам перезвонит, и вы с ним всё обсудите сами. Договорились?

— Не надо! — выпалил тот. Так что мне оставалось лишь пожать плечами, и завершить звонок. Странно, когда генерал так боится майора. Хотя это кажется странным, если не знать Коганова лично. И не видеть своими глазами, на что способен его батальон.

— Наш лазарет рассчитан на тысячу коек! Также там есть учебные комнаты, и в ближайшее время их станет значительно больше, — повел своих будущих учеников в сторону нашей лечебницы, но остановился на полпути.

— Господин Булатов, а может вы сразу будете посылать их куда подальше? — предложил один из воспитанников, заметив, что у меня снова зазвонил телефон.

— Если хочешь, можешь сам это сделать, — протянул ему трубку и тот ехидно ухмыльнулся. Но стоило ему посмотреть на экран, как улыбка сразу пропала с лица, и сам он резко побледнел. — Чего ты? Давай, пошли его подальше!

— Н-но т-там И-император! — стуча зубами, проговорил он.

— Да, там Император, — вздохнул я, и ответил на звонок. — Слушаю, Ваше Величество!

— Михаил, вот что ты за человек такой? — устало проговорил старик.

— Ну, нет у меня времени! Мне детей надо пристроить, сейчас сражение идет, а еще… — огляделся по сторонам, пытаясь придумать хоть какое-то оправдание. — Не знаю, гусей покормить надо!

— Михаил…

— Я в столицу за два часа не доберусь!

— Михаил, награждение будет в Архангельской резиденции, — еще более устало проговорил Император. — Журналисты уже собрались, так что жду тебя!

На этом он завершил звонок, а мне оставалось лишь приказать готовить транспорт. Лететь на самолете из пригорода Архангельска в сам Архангельск было бы глупо. Дольше взлетать будем, так что из ангаров начали выкатывать броневики и городские автомобили повышенного комфорта. Но лазарет воспитанникам всё равно показал. Точнее приказал это сделать Роману. Заодно и познакомятся, ведь он теперь здесь вместо учителя. Я пишу книги, он их читает и усваивает новые знания, после чего передает их по цепочке. А с его непомерной тягой к знаниям цепочка получилась довольно удобной.

Резиденция Императора расположилась на берегу моря, как раз на противоположном от меня краю города. Хорошо, что до центрального порта отсюда довольно далеко. А то ведь я даже не знал о существовании императорской резиденции в этом городе. Мог случайно задеть во время своих диверсий по объектам Мамоновых.

Кстати, надо будет отправить к ним разведчиков и диверсантов, а то в последнее время стройка там ускорилась. Хотя, с другой стороны, мой порт и так не справляется с возросшей нагрузкой. Около главного входа в резиденцию всё оккупировали журналисты, потому пришлось пробиваться сквозь эту толпу. Благо, взял с собой недавно исцеленных гордых.

Дело в том, что они не самые деликатные телохранители, и очень уж чётко выполняют приказы. Если сказано, что ко мне никто не должен прикоснуться, значит, в метре от меня будет мертвая зона. Разве что пришлось уточнить, что применять оружие по журналистам нежелательно. Но дело в том, что Гордые сами по себе оружие. Так что, спустя несколько секунд, проход в резиденцию был полностью свободен, а несколько не самых понятливых журналистов отправились в ближайший травмпункт.

Прямо при входе меня встретил дворецкий и проводил сразу за трибуну, где меня уже ждал Император. Всё же прибыл я точно в срок, и церемония награждения уже началась. Передо мной медали успели вручить нескольким Гордым, офицерам других подразделений, и только после этого очередь дошла до меня.

— Граф Булатов отражал нападение персов, — Император повесил мне на грудь награду в виде щита, — участвовал в атаке на Северодвинском фронте, — следующая награда уже изображала из себя меч, — и принимал участие в нескольких секретных операциях. — еще несколько различных орденов заняли свое место. — Сыграл ключевую роль в захвате бастиона и его защите от контрудара персидской армии, за что награждается орденом мужества! — еще одна медаль, и мне будет тяжело стоять.

Хотя, на самом деле, так даже лучше. Ведь если бы меня каждый раз вызывали на награждения после каждого подвига, пришлось бы потратить куда больше времени. А так, наградили оптом, и снова могу быть свободен. Очень удобно.

Мне выдали еще несколько орденов, после чего церемония награждения, наконец, завершилась. И началась часть, в которой я должен был дать интервью.

— Расскажите, как вы смогли успеть поучаствовать в войне с Персидским царством и с иномирцами?

— По нашим данным, вы сами вызвались участвовать в сражении с иномирцами. Это так?

— Как вы объясните воровство детей? Зачем вы украли три сотни сирот, и что заставило вас пойти на такой шаг? — последний вопрос заставил меня удивиться. Впрочем, не только меня.

Гул голосов тут же стих, и все смотрели то на меня, то на ликующего с виду журналиста, что и задал этот вопрос.

— Чего-чего? — переспросил я.

— Буквально восемь часов назад поступила информация сразу от нескольких уважаемых аристократов. Они подняли вопрос в своих регионах, что вы украли детей из монастыря.

Ага, вот так, значит. Решили сразу не объявлять войну, а похоронить меня в медийном поле. Даже журналиста успели нанять, чтобы он задал мне этот неудобный вопрос. Хотя, возможно я наговариваю. Журналист мог сам узнать об этом, и в таком случае не задать подобный вопрос было бы неправильно.

— Украл, значит? — улыбнулся я. — Ну, конечно же, украл. Это ведь монастырь, который находится под их патронажем. Вот только дети там, когда я прибыл, были голые, босые и голодные. Деньги не поступали в должном количестве или уходили куда-то на сторону. Не буду утверждать, что это похоже на какую-то схему по отмыванию денег, но мне так почему-то показалось.

— Но ведь… —