— Я прекрасно понял, что вы хотели сказать, сир. Говоря об отважном человеке, который сломает вековые традиции между горцами и жителями Долины, вы не обо мне говорили… Но я не в обиде. Вы были вправе сомневаться во мне. Ведь до этого я не давал вам повода думать иначе, верно? Но я обещаю, что никогда больше у вас не будет предлога усомниться в моей чести. Ни у вас, ни у кого-либо другого. Я не допущу, чтобы сегодняшнее ваше обещание оказалось нарушено по моей вине…

Талли видел, с каким трудом Роберту даются эти слова, который теперь говорил жёстко, отрывисто, сердито — как лорд говорит с провинившимся вассалом.

— Вы посланник моего дома, сир. Всё, что вы здесь делаете, вы делаете от имени моего дома. Всё, что говорите — говорите от моего имени. Ваше предложение — моё предложение. Помните об этом!

— Да, милорд. — Талли снова склонил голову.

— И никогда больше не предлагайте мне нарушить моё слово!

— Да, милорд. — Голова склонилась ещё ниже, так, чтобы Роберт не увидел довольную усмешку.

— Возвращайтесь к костру и закончите дело, ради которого прибыли сюда. Как можно скорее. Я хочу домой.

— Да, милорд.

— Ваша инициатива… — Роберт замолчал и дождался, пока собеседник поднимет голову, — она мудрая. Моя матушка выбрала хорошего посланника.

— Благодарю, милорд.

Талли развернулся и зашагал обратно. Он шёл к костру и улыбался, качая головой в изумлении. Взбучка, которую устроил ему Роберт, стоила того огромного удовольствия узнать, что маленький засранец теперь не такой уж и засранец. Соколёнок, быть может, ещё и не был готов к самостоятельному полёту, но пёрышки топорщил уверенно и клевался вполне грамотно.

Последовать за сиром Бринденом Роберт не спешил — он стоял, прислушиваясь к ровному гулу человеческих голосов, идущему от пылающего костра, чьи отблески виднелись даже отсюда. Пытался осмыслить то, что произошло с ним сегодня. Раздумывал, будет ли скучать, когда покинет это место навсегда. «Нет. Никогда», — ответил он себе честно. Ну, может быть, только по неторопливым историям Торстена на вечерних посиделках в шатре… или по играм с ребятами на поляне… по беседам с Ульфом во время укладки копчёного мяса по коробам… по незлым подначиваниям Эши, когда он в очередной раз портил шкуру, по… Роберт отбросил ненужные сожаления и уже собрался вернуться к костру, но шорох из ближайших кустов заставил его замереть на месте и положить ладонь на рукоять аракха.

— Собираешься домой, маленький лорд? — В сгущающихся сумерках тёмные глаза Ивера казались чёрными дырами. — Теперь тебе не нужно держать своё слово, которое ты дал старому нищему Обгорелому, верно?

Роберт молчал, не до конца ещё вернувшись в реальность из своих размышлений.

— Не бери в голову, парень. Я просто спросил… — Ивер невесело усмехнулся.

— Дорога до дома длинная, — медленно сказал Роберт. — Времени для тренировок будет достаточно. У меня ещё не всё хорошо получается. Поэтому, если ты не передумал, дотракиец, собирай вещи. Ты уезжаешь с нами. — Он немного помолчал, словно что-то припоминая, и затем спросил: — Не хочешь кого-нибудь взять с собой?

Недоверие в чёрных глазах сменилось удивлением.

— Нет, — покачал Ивер головой. — Ей будет лучше здесь. У меня дома считают, что женщина должна растить детей и ждать мужа с войны. А не размахивать мечом. Шела не найдёт себе там мужа… Слишком уж непокорная. Её дом здесь.

Роберт кивнул, ему пора было идти.

— Готовься в путь, дотракиец, — повторил он. — Я всё же накормлю тебя кровяными колбасами.

Подходя к костру, Роберт услышал препирательства — Красная Рука что-то возбуждённо доказывал сиру Бриндену, Хаген поддерживал своего командира. Мужчины и женщины переговаривались, пили из кубков и кружек, кто-то собирал грязные миски, лежащие на траве. Грай стояла слева от кресла отца и с негодованием прислушивалась к словам брата. Роберт шёл, открыто любуясь ею, не скрывая своей радости, улыбаясь лишь ей одной. Она заметила его первой и сначала робко потупила взгляд, но потом тоже радостно заулыбалась.

— Мышь никогда не станет сумеречным котом! — с убеждением в голосе воскликнул Тиметт сиру Бриндену, заканчивая спор, и Хаген согласно угукнул.

— Я не мышь. — Роберт наконец оторвал взгляд от Грай и посмотрел на Тиметта, не переставая улыбаться. — Я сокол.

— Это у себя в замке ты сокол, — раздражённо бросил тот. — А здесь ты обычная трусливая мышь. Только жрёшь больше. И срёшь…

Вождь поднял ладонь, останавливая сына, и посмотрел на Роберта.

— Посланник твоего племени был очень красноречивым. Много правильного и мудрого он сказал. Я почти готов прислушаться к его советам и согласиться на ваш брак с моей дочерью.

Роберт положил ладонь на рукоятку аракха и учтиво поклонился.

— Почту за честь, милорд, — сказал он.

Вождь хмыкнул, его лоб разгладился, а глаза довольно прищурились.

— Но прежде, чем принять окончательное решение, я хочу послушать тебя, Роберт, сын Джона. Что ты можешь сказать мне?

Роберт оглядел горцев, медленно переводя взгляд с одного на другого. Здесь были и друзья, и те, кто так и не принял его. Что он мог сказать им? Сир Бринден уже сказал всё, что было возможно придумать — Лиза Аррен действительно выбрала разумного и толкового парламентёра. Разве что…

— Я обещаю, что ваша дочь не пожалеет, что покинула племя. Я постараюсь сделать всё, чтобы она была счастлива в Долине, — сказал он.

Роберт видел, какой признательностью светится взгляд Грай. Как неприязненно хмурится Красная Рука, и одобрительно смотрит сир Бринден.

— Я надеюсь, что она подарит мне много здоровых сыновей, а вам внуков, — продолжил Роберт, и Грай смущённо опустила голову. — Когда Обгорелые объединят всех горцев Лунных гор, то встанут во главе них. Вы поможете нам сделать Долину процветающей. А если союз племён решит принести мне, лорду Долины, клятву верности, то вместе мы сможем вернуть моему дому Соколиную корону, сделать Восток независимым королевством. Как было когда-то. — Он помолчал и добавил, глядя на вождя в упор: — Твой внук, Тиметт, сын Торбена, может стать Королём Гор и Долины! Кровь твоего рода будет течь в жилах королей Востока!

Глаза вождя превратились в чёрные щёлки, Красная Рука изумлённо приоткрыл рот, сир Бринден удовлетворённо крякнул, а взгляд Грай стал восторженно-обожающим. И лишь старый дотракиец где-то в тени деревьев зашёлся в беззвучном смехе, повторяя про себя: «Вот же плут!»

— Чтобы жениться на Грай, парень, ты должен стать одним из нас. — Вождь наконец принял решение и дал свой ответ. — Ты должен стать Обгорелым. Но сначала нужно, чтобы трое мужей клана поручились за тебя. — Он оглядел собрание: — Кто поручится за Роберта, сына Джона?

Почти сразу в круг вышел Торстен.

— Я поручусь за него, — просто сказал он.