— Детей? Каких ещё детей? — Он снова растерялся. — Ах, да… детей… Ну…

Мысли метались в голове ошалелыми кроликами, от безысходности Роберт сжал Грай так сильно, что она пискнула, и он в испуге расслабил объятия, лихорадочно придумывая ответ. И придумал, громко вздохнув от облегчения.

— Высокородные леди сами этого не делают, — объявил он ей победно. — Они вообще ничего сами не делают! Служанки помогают им одеваться, плетут им разные красивые причёски… А для детей берут кормилицу. Они сами не кормят… Правда-правда, я не вру! Меня кормила матушка, и она очень гордилась этим, и всегда всем рассказывала, что всех вот кормилицы кормят, а меня она сама… Но ты не будешь. Мы возьмём кормилицу с самой большой грудью, которую найдём. Пусть она кормит наших детей, а мы с тобой будем ездить на охоту и в гости! Я покажу тебе Чаячий город. Там камнемёты высотой с самую огромную ель в нашем лесу… И на рынке столько всего интересного! Сладкое мороженое молоко… и ещё жонглёры с обезьянками… из Мира привозят кружева. А ещё портные. Ты знаешь, что в Чаячьем городе самые лучшие портные во всём Вестеросе? Мы нашьём тебе красивых платьев с кружевами и поедем на большом корабле за Узкое море.

Роберт рассказывал неторопливо, описывая в красках их совместное будущее, и Грай слушала зачарованно, простодушно распахнув глаза, приоткрыв рот в детском восторге.

— Мы можем съездить в Королевскую Гавань, — продолжал Роберт. — Я там был… давно, ещё в детстве… но совсем ничего не помню. Матушка рассказывала, что Королевская Гавань стоит на берегу реки, на трех холмах: Эйгона, Висеньи и Рейнис. На самом большом холме Эйгона стоит Красный Замок. Он огромный и красивый, но Бриенна говорила, что Орлиное Гнездо красивее. У него семь башен. И ещё там Железный трон. А на холме Висеньи стоит Великая септа Бейлора. У неё тоже семь башен, и они хрустальные. Я тебе всё это покажу… ну и сам заодно посмотрю… Или поедем в Браавос, посмотрим Браавосского Титана. Дедушка Бринден говорил, он такой огромный, что корабли свободно проходят меж его расставленными ногами. И ещё поедем на остров Тарт, к Бриенне. Я познакомлю тебя с Бриенной! Она тебе понравится. И ты ей тоже, вот увидишь… Тебе больше не придётся приносить пользу, Грай. В Орлином Гнезде ты будешь делать только то, что сама захочешь. Потому что ты будешь леди Аррен!

— И я даже смогу рисовать картинки в книгах? — спросила она.

— Ты можешь изрисовать все книги в нашей библиотеке! — радостно сказал Роберт. — А когда они закончатся, мы купим ещё! Ты можешь расчёсывать волосы и вертеться перед зеркалом хоть весь день, и никто не отругает тебя! Можешь весь день читать… или писать свои истории в книгу.

— Я согласна, Роберт! Я поеду с тобой, — сказала она и счастливо рассмеялась, но потом повторила уже серьёзно: — Я хочу поехать с тобой в Долину. Очень хочу.

— Ты больше не боишься? — И когда она помотала головой, он взял её лицо в ладони и осторожно прикоснулся губами к губам. — Хорошо. А сейчас беги обратно. Скажи сиру Бриндену, что я зову его. Надеюсь, они уже там наговорились вдосталь, и ему позволят отлучиться ненадолго. Я очень хочу быстрее уехать, мне не терпится познакомить тебя с матушкой.

Роберт изменился — сейчас Талли видел это ещё отчётливей — стоял, уверенно расставив крепкие ноги, на боку в ножнах висел аракх, закатанные рукава замызганной просторной рубашки оголяли загорелые, покрытые синяками и царапинами руки. Во взгляде не было ни страха, ни беспокойства, лишь вопросы и искренняя радость от встречи.

— Дедушка Бринден! — Роберт кинулся навстречу с непосредственностью ребёнка и обнял его. — Спасибо! Спасибо, что приехали за мной.

Благодарность Роберта стала ещё одной приятной неожиданностью — раньше признательность была у него не в чести.

— Я рад, что ты жив и здоров, Роберт, — сказал сир Бринден, похлопывая его по спине. Потом чуть отстранился, с удовлетворением ещё раз оглядел его и повторил: — Очень рад.

В глазах Роберта заплескалось неподдельное беспокойство.

— Как матушка? Здорова ли?

— Все слёзы выплакала. Но она никогда не переставала верить, что ты жив. Леди Лиза в добром здравии и ждёт тебя. — Изборождённое морщинами лицо омрачилось. — У нас мало времени на разговоры, Роберт… так что сразу к делу. Хочу сказать тебе про твою женитьбу. Ты не обязан выполнять то, что я предложил Обгорелым от безысходности.

— Так они вроде бы ещё не согласились, — хмыкнул Роберт.

— Думаю, в итоге согласятся. А пока просто пускают нам пыль в глаза.

— И ведь ловко пускают, правда? — Теперь Роберт уже откровенно веселился. — Признайтесь, дедушка Бринден, вы ведь не ожидали от них такого ответа?

— Не ожидал, — подтвердил тот.

— Видели бы вы своё лицо! — Роберт снова усмехнулся, но затем посерьёзнел и вздохнул: — Тут многое оказалось не совсем таким, как мы себе представляли…

— Ты очень изменился, Роберт. — Сир Бринден внимательно рассматривал его, не переставая удивляться.

— Да уж пришлось, — невесело скривился тот в ответ, после чего спросил с живым интересом: — То есть про мертвецов это неправда?

— Правда. Истинная и страшная.

— А как же тогда…? Почему вы говорите, что я могу не жениться, если не захочу?

— Сейчас мертвецы далеко на севере. Все надеются, что Стена их удержит… А вот если нет, то нам придётся туго. Но для того, чтобы выстоять, Обгорелые нам не особо нужны. Если мы справимся, то справимся без них. Если же наших сил не хватит, то пара-тройка тысяч дикарей ничего не изменит… Чтобы выжить, мы им нужны больше, чем они нам. Но им об этом знать не обязательно. Главное, чтобы они согласились отпустить тебя. Главное — вывезти тебя отсюда. За это мы готовы пообещать всё, что угодно. А потом, когда ты будешь в безопасности, мы вернём девушку, если таково будет твоё желание.

Сир Бринден ожидал каких-то эмоций — признательности или одобрения, но Роберт просто молча его разглядывал.

— Лорд-командующий… — наконец сказал он задумчиво, и сир Бринден озадаченно нахмурился. — Тот, кто пустил Одичалых за Стену… Кто он?

— Джон Сноу. Тот бастард, который жил в семье Неда Старка.

Роберт снова надолго замолчал, о чём-то напряжённо размышляя. Потом склонил голову набок, уголок его рта вскинулся в презрительной усмешке.

— То есть бастард Старка может ломать традиции, — медленно проговорил он, — а законный сын Джона Аррена нет? Он для этого недостаточно отважен?

В голосе Роберта не чувствовалось ни возмущения, ни даже обиды, но что-то во взгляде и изломе нахмуренных бровей заставило видавшего виды воина сначала подобраться, а потом почтительно склонить голову.

— Нет, милорд, я не имел в виду это, — сказал он. — Я хотел сказать, что лишь я один несу ответственность за принятое решение. Леди Аррен не давала такого распоряжения. Это была целиком моя инициатива.

В этот раз молчание затянулось ещё дольше — на скулах Роберта вздувались желваки, когда он сжимал зубы, яростно стискивая ладони в кулаки. Внутренняя борьба закончилась тем, что Роберт вскинул подбородок и сказал, с гневной дрожью чеканя каждое слово: