Шрифт:
Закладка:
–Ты же знаешь, я не имею привычки говорить комплименты просто так.
–Знаете,– понизив голос, проговорила Диана и опустила горящее лицо,– я больше не стесняюсь.
–Это видно.
–Вам… понравился Арсен?
–Ничего. Пожалуй, главное он понимает, а это важно.
–Мы с ним уже два месяца встречаемся,– почти шепотом произнесла Диана, так и не поднимая глаз.– Мама не знает, а то бы она меня убила. У нас мама строгая, Ирку пилила, когда та со своим Костиком гуляла. А теперь за меня возьмется.
–Мама есть мама.– Ася улыбнулась и потрепала Диану по черным блестящим волосам.– А ты молодчина. Преодолела себя, и правильно сделала. В следующий раз попробуем показать сцену всем девочкам, согласна?
–Конечно.– Диана кивнула и вдруг ткнулась лбом Асе в плечо. Потом резко выпрямилась и, бросив «до свиданья», быстро вышла из зала.
Ася осталась одна. Ей было одновременно и радостно, и грустно.
Вот, значит, отчего Диана так ужасно вела себя все последнее время – отчаянно сопротивлялась новому, неведомому ранее чувству, пыталась защититься, надеть непробиваемый панцирь, доказать себе самой, что любви нет, ее придумали слюнявые романтики с целью приукрасить жизнь.
Что ж, она проиграла, как все ее предшественницы, как Джульетта, как сама Ася. Противиться любви – все равно что отвергать саму жизнь.
Тихонько скрипнула дверь. В зал заглянула Кристина.
–Аська, ты уже закончила?
–Да.– Ася с трудом прервала поток своих мыслей.
–А чего сидишь вся такая задумчивая?
–Так просто.
–А я малышей перенесла с утра на вечер. Сейчас две группы придут, одна за другой. Хорошо, что зал уже освободился.– Кристина деловито оглядела себя в зеркало.– Как тебе моя прическа?– она потрясла высоким хвостом на макушке.
–Ничего.
–Могла бы сказать что-нибудь поприятней.
–Очень хорошо.
Кристина оторвалась от зеркала и внимательно поглядела на Асю.
–Нет, ты явно мне не нравишься последнее время. Бледная, молчаливая, скоро растаешь на глазах, как Снегурочка. Придется лужицу вытирать.
Ася взглянула на часы.
–Кристя, я пойду.
–Посиди немного. Посмотришь, как мои шестилетки ча-ча-ча танцуют. Обхохочешься!
–Не могу, я спешу.– Ася начала одеваться.
Кристина молча наблюдала за ней, опершись локтями о станок.
–Дома-то все в порядке?
–Да.
–Сережке привет передавай. Я его целую вечность не видела. И Степашку поцелуй.
–Обязательно. Пока.
Кристина задумчиво поглядела вслед ушедшей Асе. Затем сняла с хвоста резинку, достала из сумки щетку и с ожесточением расчесала волосы. Снова встала перед зеркалом, изо всех сил втянула живот, подобрала пышную попку и высоко подняла голову.
Нет, все равно не то. Никогда у нее не получится стать хоть чуть-чуть похожей на Аську. И дело вовсе не в том, что Кристина пухленькая, а в подруге нет ни одного лишнего килограмма, и даже не в обалденной осанке, которую замечают все без исключения мужчины. Внешность тоже роли не играет – саму Кристину бог красотой не обидел: все при ней, и глазки, и губки, и носик пуговкой.
Дело в другом. Сказал же кто-то из великих, что в женщине должна быть загадка, иначе для мужиков она – прочитанная книга. Очень верно сказал, Кристина на собственной шкуре убедилась в точности этого изречения.
Есть в Аське некая тайна, которую не выведаешь, сколько ключиков ни перепробуй, что-то внутри такое, чего Кристине никогда не понять. Шесть лет дружат, а она так толком и не знает, что у подруги на душе, хотя сама давным-давно раскрылась перед ней до самого донышка.
Вот и сейчас – махнула ресницами, голову подняла и ушла, будто в омут с головой решила броситься. И ни слова, молчок…
Кристина вздохнула и перестала напрягать мышцы. Сойдет и так. Не всем же изображать из себя Джоконду. Зато она умеет радоваться жизни и принимать ее такой, как есть, что вовсе не маловажно.
В зал потихоньку стекалась детвора. Стало весело и шумно. Малыши толкались, бегали друг за дружкой и норовили повиснуть на станках вниз головой.
–Так!– зычно произнесла Кристина.– А ну-ка все вопли прекратили, разобрались по парам и выстроились вдоль окна!
Гвалт сразу стих. Малышня, сопя от усердия, принялась выполнять указания.
–Живее, живее.– Кристина прошлась вдоль нестройной шеренги.– Катя, с кем ты стоишь? Где твой партнер?
Рыженькая Катя вместо ответа сморщила усыпанное веснушками личико, явно собираясь зареветь.
–С ней Колька стоял,– подсказал ее сосед, серьезный толстый мальчик в очках.
–Ну и где он сейчас, этот Колька?– строго поинтересовалась Кристина.
–А вон,– толстяк указал рукой в конец шеренги.– С Зинкой стоит. Влюбился в нее.
Детишки захихикали.
–Тихо, кому сказано!– прикрикнула на них Кристина и обратилась к маленькому лопоухому пацану, стоявшему в последней паре:– Коля, немедленно встань с Катюшей. Ты нас задерживаешь.
–Я не хочу,– тихо, но твердо проговорил лопоухий. Он крепко держал за руку девчушку в несуразном, ярко-желтом купальнике. Лицо у девчонки было отчаянно некрасивым: большой лягушачий рот, глазки-щелки, нос картофелинкой. Рот, однако, улыбался, являя на всеобщее обозрение отсутствие двух передних зубов, а в маленьких глазках светилось столько радостной энергии, что Кристине сразу стало ясно: ни к какой плаксе-Катюше принципиальный и упертый Коля не уйдет.
–Ладно.– Она взяла Катюшу за руку.– На сегодня твоим партнером побуду я. Танцуем ча-ча-ча.
Громко заиграл магнитофон. Ребятня с воодушевлением отплясывала не в такт, и невпопад, игнорируя Кристинино «ча-ча-раз, два, три».
–Вова, голову подними. Алиса, шевелись, а то тебе Саша ноги отдавит. Зина и Коля молодцы!– Кристина с улыбкой поглядела на лопоухого и ее партнершу: те двигались дружно и слаженно и, кажется, единственные из всех слышали музыку.
–Молодцы,– повторила она, поворачивая за руку неуклюжую Катюшу.
На пороге возникла Светка Балтина.
–Кристя, тебя к телефону.
–Кто?
–Не знаю. Какой-то мужик.
–Молодой?– Кристина выпустила потную Катину ладошку.
–Кажется.
–Сейчас иду. Дети, дотанцуете до конца, как музыка закончится, сядете на скамеечку и будете меня ждать. Кричать нельзя, драться тоже. Поняли?
–Да-а.
Кристина выбежала из зала и понеслась вниз по лестнице, на ходу соображая, может ли это быть Пашка, с которым они поцапались две недели назад и с тех пор ни разу не виделись. По правде сказать, ей очень бы хотелось, чтобы это был он, но горький опыт научил не обольщаться раньше времени.
